Фрау Кёне метнула недовольный взгляд, но ничего не сказала.
Жюли помогла мне умыться и вымыла волосы, умастив их розовым маслом. Пока они сохли, мне растерли тело сухим тальком с добавлением цветочной отдушки, потом сполоснули и насухо вытерли полотенцем. Кружевные панталоны несмотря на их изящество вызвали у меня неосознанное хихиканье, но я позволила натянуть и их, и белоснежные полупрозрачные чулки, которые крепились на расшитых серебром подвязках. Затягивание свадебного корсета с вырезом сердечком снова превратилось для меня в пытку, швея сопела, колдуя над шнуровкой, а фрау Кёне недовольно морщила нос:
— Бог знает, почему все приличные девицы после болезни худеют, а эта цветет и пахнет.
— Вы ведь сами велели фройлен цвести, как пион! — радостно откликалась Жюли. Рядом со мной она чувствовала себя гораздо смелее.
Мои волосы она заплела в косички и уложила на голове красивой корзинкой, выпустив несколько завитых локонов. К ним шпильками прикрепили фату, то тут, то там украсив мелкими белыми цветами. Легчайшая органза падала на обнаженные плечи и струилась вниз, за спину с глубоким вырезом, по шелку пышной юбки, подчеркивающему изысканность силуэта.
— Принцесса! — ахнула Жюли, прижав к груди кулачки и восхищенно глядя на меня во все глаза.
— Берите выше! — важно сказала швея и подняла пухлый указательный палец. — Как есть королевна! А теперь примерим это колье…
Она потянулась к моему лунному кулону, желая заменить его на массивное украшение с сапфировыми вставками, но я, повинуясь какому-то внутреннему чутью, решительно сжала кулон и мотнула головой:
— Нет. Я не сниму его.
Швея в нерешительности остановилась, вопросительно глядя то на меня, то на мачеху. Я вся дрожала от невыразимого волнения, не понимая, что происходит со мной, но зная, что никогда не сниму этот кулон. Никогда!
— Позвольте, фрау Кёне, — тихо подала голос Жюли. — Все-таки родительская память…
Мачеха раздула ноздри, пустила надменный взгляд из густо подкрашенных ресниц и процедила сквозь зубы:
— Пускай. Желание невесты — закон.
Я всхлипнула и нехотя выпустила кулон. Он закачался, пуская по корсету солнечные зайчики, и волнения постепенно сошло на нет. В довершении наряда мне примерили изящные туфельки, расшитые стразами.
«В таких не побегаешь», — мрачно подумала я и позволила увести себя из дома.
У ворот поджидала голубая карета, убранная искусственными цветами и лентами. В упряжке мотали головами белоснежные кони с аккуратно подстриженными хвостами и расчесанными гривами, так же украшенными лентами. На одну скамеечку сели мачеха и сводный братец, по случаю умытый и расчесавший сальные волосы. На другой примостилась я с Жюли.
