— А Дитера… — мой голос дрогнул, и я поправилась, — то есть, Его Сиятельство герцога уже допрашивали?
— Допрашивали, фрау, — хмыкнул стражник, и я вздрогнула, увидев разлившееся по его лицу самодовольство, но стражник тут же стер улыбку и поспешно добавил: — В пределах допустимого, как полагается по чину и титулу. Вы уж в обмороки тут не падайте, очень уж долго шли, а у меня поясницу с утра прихватило, вы хоть и тростиночка, а как понесу? Надорвусь и до пенсии не выслужусь. Вы лучше носик свой надушенным платочком закройте, — посоветовал он, — чтобы, значит, неблагородное амбре вас не смутило, хе-хе. А вот и пришли!
Я замерла, прижимая кулак к взволнованно вздымающейся груди. Камера ничем не отличалась от прочих и внутри царила та же темень и тишина, разбавляемая только тихими шорохами.
— Дитер? — позвала я, не узнавая собственного охрипшего голоса.
Шорохи стихли. Тишина звенела, забивая уши плотной ватой. Рядом тяжело дышал стражник, свет от лампы плясал на осклизлых камнях.
— Дитер! — попробовала я снова.
На этот раз в полумраке промелькнуло отчетливое движение и знакомый голос осторожно спросил:
— Мэрион?
Показалось, мое бедное сердце сейчас оторвется и вылетит из груди, настолько оно затрепетало, будто птичка билась о прутья своей клетки. Полуобернувшись к стражнику, я попросила срывающимся голосом:
— Вы можете оставить нас одних?
— Сожалею, Ваше Сиятельство, — кашлянул тот в кулак. — Этого никак не велено.
— Да как же! — вспыхнула я. — Это ведь муж мой!
— А еще подозреваемый в убийстве Его Благородия посла кентарийского, чтоб его псы разорвали, — хмыкнул стражник и поправился: — Это я про покойного осла… то есть, посла, Ваше Сиятельство, не подумайте чего. По мне, пусть Его сиятельство хоть весь кентарийский род переведет, и горя мало.
— Ты говори, да не заговаривайся, болван! — за решеткой по стене поднялась черная тень, и голос Дитера окреп. — Не то и на тебя покушение повесят!
— Упаси Дева Пречистая! — стражник отступил и суеверно поплевал через плечо. — Вы бы так не шутили, Ваше Сиятельство. Вот я вам и супругу привел, за что ж на меня напраслину возводить?
— Привел так и ступай!
— А этого не можно, — упрямо качнул головою стражник. — Вдруг вы, не в обиду будет сказано, на Их Величества сговор замыслите или еще чего похуже? Велено проследить.
— Отойди тогда хоть в сторону, — в сердцах проговорил Дитер, приближаясь к решетке. — Не бойся, не сбегу.
— Куда вам бежать, — проворчал стражник, потоптался, но отошел.
