(В тетради для личных записок. Незнакомый почерк)
А что же ты сделал, как не это?.. (Конец абзаца обуглился и не поддается прочтению.)
Меня воодушевило то, что я сошелся в этом с великим человеком, который в любой момент, при любых обстоятельствах знал, что нужно делать, и всегда это делал. Чему вы, государственные служащие, еще не научились и не скоро научитесь, судя по бумагам, которыми вы мне докучаете, по всякому пустячному поводу засыпая меня вопросами, просьбами дать указание и прочими глупостями. Когда же наконец вы что-то делаете, мне приходится думать о том, как исправить ваши оплошности.
Что касается наших тузов-олигархов, то никто из них не читал ни строчки Солона, Руссо, Рейналя, Монтескье, Роллена, Вольтера, Кондорсе, Дидро. Вычеркни эти имена, ты не сумеешь их правильно написать. Никто из них не читал ни строчки, кроме «Католического Парагвая», «Христианского ежегодника», «Избранных мест из сочинений Святых», да и те теперь, наверное, превратились в игральные карты. Эти люди приходят в экстаз, перелистывая «Альманах достопочтенных особ провинции» и взбираясь по ветвям своего генеалогического древа. Они не захотели понять, что бывают такие злосчастные условия, при которых нельзя сохранить свободу иначе как за счет других. Условия, при которых гражданин не может быть всецело свободным без того, чтобы раб не был доведен до крайней степени порабощения. Они отказались признать, что всякая подлинная революция означает изменение имущественных отношений. Изменение законов. Глубокое изменение всего общества, а не просто побелку облупившегося фасада, за которым скрывается все та же мертвечина. Я принялся за дело. Взял в ежовые рукавицы хозяев, торгашей, всю лощеную сволочь. Скрутил их в бараний рог. И никто ради них пальцем не пошевелил.
Я издал законы, одинаковые для богатого и бедного. Я всех заставил неукоснительно соблюдать их. Чтобы установить справедливые законы, я отменил несправедливые. Чтобы создать Право, я упразднил извращенные права, сохранявшиеся в этих колониях на протяжении трех веков. Я уничтожил чрезмерную частную собственность, обратив ее в общественную, что было вполне правомерно. Я покончил с господством креолов над эксплуатируемым коренным населением, господством, в корне несправедливым, ибо индейцы скорее должны были по праву первородства пользоваться преимуществами перед этими спесивыми метисами. Я заключил договоры с туземными народами. Я снабдил их оружием для защиты своих земель от посягательств враждебных племен. Но я также удержал их в естественных границах, не позволяя им творить бесчинства, которым их научили сами белые.
