(В тетради для личных записок)
Бухгалтерская книга необычайно большого формата. Такими книгами Верховный пользовался с самого начала своего правления, собственноручно ведя в них счета казначейства с точностью до последнего реала. В архивах было обнаружено более сотни этих гроссбухов в тысячу листов каждый. Последний из них только начинался деловыми записями, а далее шли тайные заметки, не имеющие отношения к делу. Лишь много позднее выяснилось, что Верховный до конца жизни заносил на эти страницы без всякой связи, вперемежку, факты, идеи, размышления, почти маниакально скрупулезные наблюдения, касающиеся самых различных тем и предметов; положительные, на его взгляд, в графу кредита, отрицательные — в графу дебета. При этом слова, фразы, абзацы, отрывки раздваивались, продолжались, повторялись или перемещались из графы в графу в целях подведения воображаемого баланса. В целом они до некоторой степени напоминают полифоническую партитуру. Как известно, Верховный был хорошим музыкантом; по крайней мере он отлично играл на гитаре и имел поползновения к композиторству.
Пожар, возникший в апартаментах Верховного за несколько дней до его смерти, уничтожил значительную часть этой бухгалтерской книги вместе с делами и бумагами, которые он имел обыкновение хранить под семью замками. (Прим, составителя.)
Мой писец, играющий также роль Шахразады, принялся разогревать ртуть своего воображения. Он старается всеми средствами оттянуть время, отвлечь мое внимание от главного. Теперь он потчует меня странной историей о подвергнутых наказанию людях, которые переселились в неизвестные края, в то же время оставшись на прежнем месте в иной форме. В виде неведомых людей. Животных. Гладких камней. Каменных истуканов. Сказочных чудовищ. Патиньо все это наглядно изображает. Он видел, как во мне происходят превращения ртути. Самое тяжелое вещество на свете становится легче дыма. Потом, достигнув холодной области, сразу сгущается и снова обращается в ту не подверженную разложению жидкость, которая во все проникает и все разлагает. Вечным потом назвал ее Плиний, ибо вряд ли есть что-нибудь такое, что может ее извести. Опасно иметь дело с таким въедливым и смертоносным веществом. Ртуть кипит, распадается на тысячу капелек, но, как они ни малы, ни одна не теряется, а все снова сливаются воедино. Будучи элементом, который отделяет золото от меди, она вместе с тем элемент, с помощью которого золотят металл. Разве она и в этом не похожа на воображение, тороватое на ошибки и ложь? Ведь оно тем более обманчиво, что не всегда обманывает. Ибо, будь оно безошибочным признаком лжи, оно позволяло бы безошибочно определять истину.
