К тому же несколько близких и провальных предыдущих знакомств с подобного рода представительницами от партии Евы оставили во мне очень неприятный и настораживающий след. Они много болтали о романтике, но напрочь были лишены этого прекрасного свойства, голубого увеличительного стекла души! Они совершенно не умели удивляться! Они умели только радоваться, если их расчеты оправдывались и прагматичные комбинации им удавались.
Если возникала производственная проблема, например, гас плафон в корректорской или надо было разгрузить прибывшую машину, меня всегда вызывали по внутреннему телефону. Ни разу ни одна женщина, ни молодая, ни в годах, не пришла за мной в прорабскую лично. Все были слишком заняты. Они заскакивали к нам только в поисках Дмитрия Ильича, и то редко, второпях, отрываясь от каких-нибудь мнимо значительных для меня дел и к ним же через минуты возвращаясь.
Понимаешь теперь, чем стали для меня Ленины посещения? С первых же коротких полушутливых свиданий она в моих глазах свела воедино вполне приличный интеллект, возраст, предполагающий не меньшую моей жизненную опытность, – с истинно молодой привлекательностью женщины. Повторяю, я нисколько не льстил ей при первой встрече. Лена действительно выглядела много моложе своих лет. Или была такой, какой и должна быть ЖЕНЩИНА её возраста в идеале, – не знаю, как считать правильнее.
Ни единой морщинки на тщательной природной белизне лица. («Жить толстокожею хорошо во всех смыслах», – острил я мысленно.) Как у Моравиа – девочкоженщина: хрупкий торс и безукоризненной прямоты сильные ноги с объёмными, не сухонькими там какими-нибудь голенями. На таких ногах хорошо полнеть после родов: никогда не будешь выглядеть толстой до отвратности. Скорее всего, пополнела и Лена. Однако под одеждой ничего не проглядывалось. Выдавала её разве что мягкая складка под подбородком.
Но именно она, эта складка, вкупе с белокожей открытостью шеи в ребячески-нежных круговых морщинках, вместе с лёгкой косинкой – да-да, видишь, ещё один недостаток, на этот раз равный достоинству, – вместе с очаровательной налитостью рта с выступающей верхней губкой и приопущенными в улыбке уголками – то ли по привычке, то ли в жизнелюбивой скрытой иронии, – именно она вместе с радостными глазами и каким-то искренним и камерным, для одного лишь меня предназначенным оживлением во всегдашнем её обращении: «Здравствуй! Как твои дела, Борь?» (она всегда ударяла на «как») – наделяли Леночку просто редкостным супружеским обаянием и женственностью.
