— И почему ему не попалась вместо той… шалавы… такая, как вы? — она пристукнула кулаком по столу, от чего тарелки с закусками подпрыгнули, жалобно тренькнув. — Всем бы только лучше было!
— О чем это ты? — осторожно спросила Хэйт разбушевавшуюся напарницу.
— О жене его, — Барби всю перекосило, как от чего-то кислого до невозможности. — Рэя.
— Рэй женат? — непритворно изумилась квартеронка.
Орчанку перекосило еще сильнее.
— Был. Красивая, стерва, только ноги вместе держать не умела. Хозяин, где мое пиво?!
Хэйт ошарашенно молчала. Такого откровения она точно не ожидала!
— Он, как развелся, подсел на эту игру. Почти год был, как бешеный, только недавно пришел в себя… Любовь же была, высокие чувства!..
— Год? — с недоверием в голосе уточнила адептка. — Но у него же всего двадцатый уровень?
Барби вздохнула.
— Это его третий персонаж. Третий убийца… Но не третий ПК, и это странно. Я уж было решила, когда Рэй про вас с малой рассказал, что он на одну из вас глаз положил — а нет, ровно он дышит к вам обеим…
Подоспел хозяин харчевни с заказанным пивом.
— То есть, раньше Рэй был ПК? — спросила Хэйт, уставшая удивляться. — И пересоздавал героя? Но зачем?
— Больше тысячи на счетчике, и в город не зайти, даже если красная метка смыта на мобах, — пояснила Барби. — Ты не подумай лишнего — раз он нас всех собрал, ничего не изменится. В худшую сторону. Ни он, ни мы с Кеном, предавать или продавать друзей не умеем.
Хэйт долго колебалась, стоит ли задавать этот вопрос, но все же не удержалась:
— Почему ты все это мне рассказываешь? Мы знакомы всего ничего…
— Такие, как ты, тоже предавать не умеют, — без капли веселости усмехнулась Барби. — Я это всегда чую… Что ты, что малая, что монах наш — не из тех, кому нельзя доверить спину.
— Чуешь?..
Чего Хэйт точно не ожидала, так это того, что сделала орчанка в следующий миг. Откинувшись на деревянную спинку дурно сколоченного стула, она, смежив веки, глухим, завораживающим голосом, продекламировала:
— Вы встречали рассвет в одиночестве?
О, тогда вы, конечно же, знаете,
Как легко для других быть — пророчицей,
Задыхаясь от собственной слабости.
Затем ухмылка вернулась на лицо Барби, будто бы маска, случайно сдернутая в суматохе бала-маскарада, снова вернулась на исконное место.
— Рифма ни к черту, ну да на то она и импровизация. Это про тебя, баба-бафф, хотя, по правде-то, во всех оно есть.
— Оно? — эхом переспросила Хэйт.
— Одиночество. Только одни им наслаждаются, других оно гнетет, а третьи — делают вид, будто смирились с ним. Мы засиделись, а мужики наверняка закончили болтовню о делах. Пойду я.
