Добил меня стеснительно вынутый из кармана протектор Листа. Будь я чувствительнее — обязательно бы в обморок свалилась, а так могла только открывать и закрывать рот, словно рыба. Мой шок был слишком велик, и я ожидаемо потребовала подробностей. Карин, всё больше увлекаясь, мне их выдала. Мол, так и так, Наруто сначала притащил в госпиталь, как-то выпытал проверку крови, которая ничего и не стоила и проводилась до неприличия быстро, а потом, обрадованный, на всех парах полетел к Третьему, прихватив действительно-родственницу с собой. И долго и нудно пытал Сарутоби — так, что тот даже согласился.
В конце концов, ещё одна Узумаки, да ещё и абсолютно чистокровная — это ли не счастье для правителя деревни? Сильные дети, потенциально сильный шиноби… Лично я просто не понимала, как к Карин в её деревне могли относиться плохо. Разве что были слепыми, потому что отдали девочку легко, так что переход Узумаки из одной деревни в другую прошёл тихо-мирно. Я подавляла желание хвататься за голову, а Карин выглядела такой счастливой и одновременно обеспокоенной за «нии-сана», что я с ней провела почти весь день и даже пообещала позвать почти сразу же, как только Наруто проснётся. И позвала — как только отошла от той атмосферы, с которой перебирала волосы друга.
— Чидори! — решился всё же опробовать чужую защиту Саске, хорошенько так разогнавшись. Вспомнив, что будет потом, я вскочила с места и вцепилась в ткань кофты пальцами, желая предупредить, крикнуть что-то — но не сказала ничего, понимая, что меня просто не услышат.
А на арене летел песок, песчаные пики почти оцарапали Саске, и сам он выглядел очень удивлённым. И с неба сыпались белые перья, но я от них лишь отмахнулась. Да, клонило в сон, но скорее из-за того, что я чувствовала безмятежность очень многих людей. Явно пребывающего не в лучшем состоянии Гаару подхватывали под руки родственники, а Саске стоял в до странного напряжённой позе. Попытавшись броситься в сторону Наруто и других участников, я чуть не врезалась в руку отца.
Хиаши выглядел страшно, Ханаби, боязливо за него цепляющаяся — мило, но страшно. Потому что вокруг шёл бой. Я же не могла сидеть на месте, мне нужно было что-то делать, быть с ребятами… Ну хоть что-то! Отец же явно не хотел такого, и я мысленно чертыхнулась на такую внезапную заботу. Черт возьми, как же не вовремя!
— Ты никуда не пойдёшь. Точнее, сейчас с Ханаби пойдёшь домой, — голос у отца был жуткий, да только я лишь упрямо вздёрнула подбородок. Чувствуя чужие эмоции, поневоле начинаешь уметь подменять свои собственные, и вот я уже не боюсь этого голоса, а нахально его игнорирую. И бросаюсь в самую гущу сражений, к местам шиноби. Отец что-то кричит, но я не собираюсь рисковать жизнью — обхожу по стеночке, как можно незаметнее, но всё равно оцарапываю руки.
