— Что делать будем? — деловито и шёпотом поинтересовалась я у печального братца. Неджи задумчиво перетёк с пятки на носок и обратно, а потом встал в клановую стойку. Я отошла от него на пару шагов и сделала так же. Надежды на победу не было, так что я просто с интересом задала интересующий меня в последнее время вопрос: — А как ты учил Шестьдесят четыре?
— Как учил, как учил, — проворчал Неджи; судя по эмоциям, делать что-то на публику ему совсем не нравилось. — Смотрел на других и учил. Бьякуган тебе на что? — посмотрев на моё кислое лицо, выражающее усталое «Я не гений!», он пожал плечами.
Я активировала бьякуган, и кузен повторил это действие за мной. Команда Гая резко замолчала, но я уже не обращала на это внимания: всё следила за Неджи, ожидая его нападения. И он напал первым. Я блокировала, ударила, повернулась, чтобы удар ушёл в молоко, чуть не пропустила подсечку и ударила ещё много раз, чтобы замкнуть как можно больше танкецу. Техники мы не использовали — я просто не хотела, а Неджи... не знаю. Во время боя почти невозможно уловить эмоции.
Уверена, со стороны наш бой был очень красив — я много раз наблюдала за спаррингами родственников и до сих пор восхищалась. Каково же было Гаю, Ли и Тентен?
Спустя какое-то время Неджи удачно захватил мою руку, не давая нанести удар, и обозначил несколько ударов рядом с сердцем. После такого я бы не встала, наверное. А если бы встала, потом обязательно был бы нужен ирьёнин. Мы с кузеном плавно оттекли друг от друга и поклонились. Я чувствовала, как неприятно зудят выбитые танкецу, но терпела. Вот уйдём — и будем вправлять.
— Если не ошибаюсь, вы что-то изменили в джукене? — проницательно спросил Майто. Мы промолчали, а потом почти одновременно кивнули. Глупо врать мастеру тайдзюцу.
Неджи выглядел несколько раздосадованным. Неужели ранее на тренировках он никак не показывал, что мы взялись за усовершенствование стиля? Зря. Такие шиноби, как Гай, на дороге не валяются, он мог бы помочь.
— Добавили удары ногами, — уточнил Неджи. Гай удовлетворённо прищурился.
Мы тихонько ушли, и по дороге домой братец признался, что раньше наш усовершенствованный стиль никому не показывал, но я первая начала использовать ноги, а он понял, что секретность всё равно потеряна и присоединился. Я на всякий случай извинилась за порушенную конспирацию. Братец только отмахнулся да спросил, что же такое срочное случилось. Я покусала губы и выдала:
— Скоро будет экзамен на чунина, и я не хочу, чтобы там произошло то, что должно произойти. И я не знаю, что делать. Там... просто в двух словах и не объяснишь, — я устало откинула чёлку и уселась поудобнее. Беседка в глубине кланового квартала неплохо располагала к беседе.
