– Алло, здравствуйте. Евгений Артурович на месте?
– А кто его спрашивает?
– Передайте, что это Федоров. Я был у него вчера на приеме. Мы договорились, что сегодня он…
– Простите, Евгения Артуровича нет на месте.
– Да? А когда он будет? Когда мне перезвонить?
– Евгений Артурович в отпуске.
– Что?
– Евгений Артурович в отпуске со вчерашнего дня. По любым вопросам звоните через месяц.
– Как в отпуске? – обескураженно спросил Федоров, чувствуя себя идиотом. – Но он только вчера мне…
Договорить Федоров не успел – в трубке раздались короткие гудки. В приемной полицейского начальника положили трубку.
Федоров сначала пораженно смотрел на телефон, не веря в происходящее. Потом сообразил, что первое, вчерашнее, впечатление было верным. Никитин не собирался ничего предпринимать, и уж тем более не намеревался давать ход жалобе. А чтобы Федоров не смог сунуться никуда еще, забрал у него то самое «письмо счастья».
Коммерсант почувствовал себя обманутым. А еще – разъяренным. Такого быть не должно. В цивилизованном обществе начальник полиции не должен обманывать человека, пришедшего к нему за помощью. Этого просто не должно быть – от слова «никогда».
А потом до Федорова дошла главная мысль. Возможно, какое-то время назад в ОВД «Полехино» точно таким же образом поступили и с его другом Артемом Гомоновым. В результате чего теперь друг лежит в гробу.
И тогда Федоров, подстрекаемый мстительной яростью, сел в «ягуар» и рванул в другое ведомство. Возможно, единственное, где ему сейчас могли помочь. В следственный комитет.
– Садитесь, – Можаева жестом пригласила посетителя занять стул напротив. – Слушаю вас.
Федоров помолчал перед тем, как решиться.
– Скажите, следственный комитет ведь у нас расследует не только убийства? Но и, например, факты коррупции?
– Совершенно верно, – осторожно согласилась Можаева. – Почему вы спрашиваете?
– Я хочу сделать заявление. По факту коррупции руководства отдела полиции «Полехино». Из-за них умер Артем Гомонов.
Можаева остолбенела, когда Федоров с решительным видом положил перед ней отписанное мелким почерком готовое заявление.
Не подозревая о страстях, которые в это время разгорались в СК, я примчался на работу. После утреннего развода Мельник отправился за досье на Шкета, а я с нетерпением ждал его в кабинете, коротая время за прослушиванием странных разговоров Клюкина и Горшкова.
– Ну? – с придыханием дернулся Клюкин, когда Горшков положил трубку телефона. Горшков медленно покачал головой, что означало «нет» и для Клюкина было равнозначно приговору. Его лицо вытянулось. – Нет? Я ей не понравился? По… Почему? Как такое вообще может быть? Я все делал по твоей сраной книжке!
