– Олег, ты хочешь что-нибудь? Пить, может? Я могу принести. Воды?
Макаров недоверчиво кивнул. Клюкин шустро занес в комнату бутылку минералки. Но как только Макаров попытался сделать первый глоток, злой полицейский Горшков выбил бутылку из его рук и завопил:
– А ну, колись на сознанку, падла!
Так продолжалось больше часа. Пару раз опера выходили покурить, чтобы дать клиенту созреть После очередного перекура Клюкин с новыми силами принялся капать задержанному на нервы:
– Он там кровью истек. Ты ж ему ружьем полгруди разворотил. Понимаешь вообще, какие это мучения? За что, Олег? За что человеку такая смерть? Что же он тебе такого ужасного сделал?
– Да не убивал я его, – Макаров почти плакал, его трясло от нервного напряжения. – Не убивал. Никого не убивал.
Горшков вперил в него палец:
– Вот почему ты так перепугался, когда нас увидел? Потому что совесть чиста? Ты кому горбатого лепишь?
– Это… Это из-за пластика…
– Что? – перст указующий вяло опустился. – Какого, нафиг, пластика?
– У меня на балконе. Я думал, вы из-за него…
– Сайдинг? – Клюкин и Горшков переглянулись. – При чем здесь он?
Макаров всхлипнул и признался:
– Я его… украл. Из машины. Около рынка. Продать хотел. Мужикам на даче. А когда вы… Я испугался. Я никого не убивал.
– Максим Викторович, вы за Маринкой-то присматривайте, а… Она ж красивая, сука. За ней мужики так и вьются, за стервой…
Удивительный человек. Над ним меч завис, а он все о Маринке. Любви покорны не только все возраста, но и все слои населения. Даже полумаргинальные стукачи.
– Присмотрю, – заверил я, пододвигая ему пепельницу и сигареты. Мы сидели в темной допросной изолятора временного содержания, куда Паяльника перевели после ареста. – Сейчас есть дела поважнее, чувак. Расскажи мне про Генку Фролова.
– Че рассказывать-то?
– Паяльник, Фролов этот твой – ниточка к обеим мокрухам. И к собственной, и ко второй. Как-то ведь на него вышли те люди, которые его хотели на дело подписать. Вот я и пытаюсь понять, как. С кем он тусовался?
Паяльник задумался.
– Как все. То с одними, то с другими.
– Твою мать, а поподробнее можно?
Паяльник снова задумался.
– Я его частенько с Кастетом видел.
– Он носил кастет?
– Не, не. Кастет – погоняло. Это чел с нашего района. Гопник обычный, че. Зовут его Игнат вроде. А фамилия – хэ зэ.
Так и запишем, подумал я. И записал.
– Проверю. Что еще? Чем вообще Фролов занимался? Он работал где-нибудь? Или дела какие-нибудь мутил? Хоть что-то вспомни.
