— И они будут живы, — говорил себе Кеша, — и я не пропаду!
Ночь выдалась тихая, светлая. На север неслись перелетные птицы. Перекликались лебединые пары.
Кеша шагал по снегу и вспоминал: подошло ледяное поле и сжало илимку. Мог бы он вытащить пушнину?
Втроем, Востряков, Мамурин и он, схватили бы по охапке тюков... Да второй раз пришли...
Прикинул это, и холод пошел по спине. Но вспомнил, как охватывал его шею Павлушка, какая теплая была у него рука. И память об этом тепле разгоняла холод, и Кеша вздыхал, но рассудок упорствовал:
— Виноват!
Протока, забитая льдом, легла через Кешин путь. На другом берегу протоки начиналась дорога, санная дорога к мерцавшим во мгле огонькам жилья.
Протока была широка, в нее натащило речного льду, взгромоздило его горами, поломало прибрежные кустарники.
Льдины были огромны, торчали, как синие скалы, и Кеша потратил много трудов, перелезая через последнее препятствие...
* * *
— А людей-то спасли? — еще раз спросил секретарь райкома.
Кеша сидел у него в квартире и воспаленными глазами смотрел на лампу.
— Пей, согревайся!
От горячего чая со спиртом у Кеши кружилась голова. Но он держался, готовый ко всяким возможностям, держался последним усилием напряженных нервов. Но когда услыхал, что катер Госторга отправлен на выручку, — тогда не выдержал, обвис, как пустой мешок, и оказал секретарю:
— Теперь меня надо арестовать за потерю пушнины...
— Иди-ка спать, — сказал секретарь.
Кеша конфузливо улыбнулся и, шатаясь, побрел к разостланным шкурам. Раздеваться не стал и мгновенно заснул.
Секретарь подошел к нему и прикрыл своей шубой.
* * *
В доме все спали. Стекла порозовели от зари. Кеша проснулся.
Сразу вспомнил все пережитое и удивился.
— Ну! — подумал Кеша. — Чтобы так все сошло? Не хочу я этого даже!
Встал и хватился ножа. Пустой чехол болтался у пояса, а нож пропал.
Вот тебе раз! Вот и привез товарищу ножик...
Кеша мысленно перебрал весь путь.
— Потерял, когда лез через торосы, в протоке. Больше негде...
Взглянул на окно.
— А что? Добежать недалеко? Днем еще что-то будет! То ли можно будет пойти, то ли нет...
Кеша прислушался, натянул свою непросохшую парку и осторожно перешагнул порог.
Селение еще спало. Над рекою повис туман, трубы домов курились дымом.
Холод пронизывал тело, ноги болели, хотелось спать. Но через два километра Кеша отогрелся и быстро шагал по дороге.
— Отыскать только нож и буду в расчете. Никого я не обманул, что смог, то и сделал.
Блеснула река. В плескучем шорохе волн послышался отдаленный стук. Вместе с паром, вздымавшимся от воды, он несся вдоль поверхности, становился слышнее и четче.
