– На помощь! – успел прохрипеть контрразведчик. – Дивер…
Договорить старший лейтенант не успел; бросившись к нему с двух сторон, Курбатов и фон Бергер в два ножа вспороли ему низ живота на всю глубину лезвий. Но и после того, как старший лейтенант окончательно затих, фон Тирбах все душил и душил его, и только ударом в лицо наотмашь Курбатову удалось, наконец, остановить его и привести в чувство.
– Мерси, господин подполковник, – обессиленно как-то скатился барон с омертвевшего тела.
– Что за манера, барон? Что за мертвецкая хватка?
– Вы, как никто иной, знаете мою странную слабость.
– Вот именно: как никто иной. Встать!
Курбатов помнил, что когда-то ему пришлось отрывать Виктора от растерзанного им китайца. Даже после того как его пальцы удалось вырвать буквально из гортани противника, Виктор Майнц – фон Тирбахом он тогда еще не именовался – целый квартал пробежал с вытянутой вперед окровавленной рукой, словно все еще судорожно сжимал на ходу глотку ненавистного врага.
– Ну что вы возитесь?! – вполголоса взъярился фон Бергер. – Крик могли услышать. Уходим отсюда!
– Не паникуйте, капитан, – попытался успокоить его Курбатов, неспешно изымая пистолет и удостоверение личности убитого. А затем, захватив контрразведчика за шиворот, утащил за ближайший куст.
– У вас странная манера, подполковник, – проворчал немец, – медлить именно тогда, когда нужно действовать решительно и молниеносно.
– Это у меня тактика такая, – ответил Курбатов слишком громко для человека, чувствующего себя в окружении врагов.
– Что еще за тактика?
Курбатов уверенно обошел кустарник и, движением руки увлекая спутников за собой, направился к усевшемуся между двумя ложбинами танковому экипажу.
– Тактика боевых слонов, называется. Мною разработанная и мною же множество раз испытанная.
– Каких еще слонов?
– Боевых, естественно.
– Шутить изволите?
– Вот видите, как плохо мы понимаем друг друга, фон Бергер.
– Подите-ка вы к дьяволу, князь.
Танкистов было двое. Курбатов не спеша приблизился к ним, угостил папиросами и поинтересовался, кто из них командир машины. Ответили, что командир отправился в стоящий по соседству пехотный батальон, проведать земляка.
– И здесь разгильдяйство, – благодушно возмутился Курбатов.
– Почему разгильдяйство, товарищ капитан? – непонимающе уставился на него ефрейтор. – Все по приказу.
– Кто в такое время, да еще и в километре от фронта, машину оставляет? Кто из вас механик-водитель?
– Я, товарищ капитан. И почему оставляет? – мягко, растерянно возразил механик-водитель – низкорослый, с прыщавым юношеским лицом, лет девятнадцати от роду. – Мы-то здесь для чего?
