– Здорово, – ответила она, – меня папа так называл, таким именем, особенно когда хотел дать понять, что он меня любит. А я, между прочим, люблю тебя, ты у меня сам из Красной книги, как редкий экземпляр человеческой фауны. – И засмеялась.
– Ты ему так и не позвонила? – ответно улыбнулся Царёв, одновременно подгоняя глазами Настасью, суетившуюся насчёт стола.
– Завтра позвоню, – отозвалась она, – обязательно, я уже решила, просто для этого мне нужно собраться. Теперь, думаю, я уже готова к разговору. – Потом она чуть осуждающе посмотрела на него, отведя взгляд сначала вправо, затем влево – А тебе что, не понравилось? Почему ты ничего не сказал?
Он крутанул головой туда-сюда и только теперь заметил произведённые ею обновления.
– Оп-па! – воскликнул он и притянул Женю к себе. – Вот это я понимаю! Вот жена так жена! Красиво нечеловечески, нет, правда: замечательно всё получилось, никогда бы не подумал, что таким простым вмешательством можно так радикально изменить мир к лучшему, пускай даже в масштабах одной квартиры. – Он обернулся к Насте, заканчивающей накрывать на стол. – Насть, а тебе-то самой как? Небось, тоже радуешься, смотри, места теперь сколько свободного у тебя, летай не хочу!
– Радуюсь, – выдавила из себя Настасья, стараясь прикрыть очередное расстройство занятостью, – чего ж и мне не порадоваться, раз вам от этого тоже радостно.
– Ты ещё спальни не видел, – добавила масла Женя в Настасьино пламя, – поедим, потом продемонстрирую тебе, на месте. – И оба понимающе улыбнулись чему-то своему. В этот момент Настя уже тихо начала ненавидеть обоих, однако всё ещё продолжая выказывать внутреннее уважение и почтительность к Павлу Сергеичу, но только если брать его в отдельности, без неё.
Утром он уехал. Женя же, выждав пару часов, заказала разговор с отцом, продиктовав телефонистке его рабочий номер в проектном институте.
Их соединили через полчаса, Цинка подозвали, и он взял трубку. Она начала разговор сходу, решив, что лучше будет для обоих, если не брать долгий разгон и сразу же объясниться, как отец и дочь, без всех искусственно надуманных причин и прочего наносного идиотизма. Он и на самом деле получился коротким, их разговор.
– Папа, – сказала Женя, – я хочу, чтобы мы помирились, мне неприятно то, что между нами произошло. Мне кажется, всё это абсолютная чепуха и твои немного расшатанные нервы, которым ты позволил себя одолеть. – Адольф Иванович слушал молча, не делая попытки прервать дочь, впрочем, возможно, ему было просто неудобно разговаривать на эту деликатную тему на работе. В любом случае, это был скорее добрый знак, нежели плохой, и она решила чуть добавить напора: – Павел Сергеевич и я, оба мы хотим лишь одного, чтобы ты приехал к нам в гости и вы бы с ним познакомились, хоть предварительно. И вообще, нам есть чего тебе рассказать. Он может выслать за тобой машину, без проблем. – На той стороне, однако, всё ещё была тишина, и это её озадачило. На всякий случай Женя пару раз дунула в трубку и спросила: – Ты меня слышишь, папа? Ответь что-нибудь.
