А ещё Андрей Андреевич пишет маленькие заметки-зарисовки о мире незрячего человека.
Вот одна из них.
«Сегодня приехал на дачу в Горьковское. И вот хожу по своему маршруту от крыльца до калитки и от калитки до времянки.
Я пользуюсь слуховыми аппаратами. Это позволяет мне слышать едва ли не каждый звук на большом расстоянии. Но меня особенно привлекают голоса птиц.
Вчера слушал пение соловья.
Радостно стало на душе. Значит, лето приближается. Пение соловья содержит, как уверяют знатоки, отдельные музыкальные фразы. Это действительно так. А ещё, когда я слышу пение соловья, я думаю о ребёнке. Этот ребёнок учится говорить. Он пробует свой голос. Как много звуков, какие потрясающие краски!
А ещё я хочу сказать о сороках, эти птицы тоже с некоторых пор стали привлекать меня. Вроде бы ничего мудрёного в их голосе нет. Сорока даже считается не певчей птицей. Внешне кажется, что она просто стрекочет, но если прислушаться, если обратить внимание на паузы между фазами стрекота, можно услышать нечто любопытное. Время от времени слышится попискивание или нечто напоминающее детский голос.
Сегодня на нашем участке появился дятел, а до этого он был на соседнем. Мама видела, что он сидел на водосточной трубе. Это случилось незадолго до того, как начался дождь. Выходит, дятел – вестник дождей. Действительно, через несколько минут пошёл дождь, была даже небольшая гроза. В раннем детстве дождь и гроза меня пугали. К тому же в дождь меня не пускали на улицу.
Когда же мне исполнилось семь лет, мне впервые пришлось соприкоснуться с дождём: мы шли на станцию, чтобы ехать в город. Руки промокли, и я горько плакал.
А сейчас дождь вызывает у меня положительные чувства: после дождя природа пропитывается берёзовым ароматом».
1. Ровесник
Он мой ровесник.
Звонит его мать. Бесконечно усталый голос:
– Извини, ты не могла бы с ним один раз посидеть с двенадцати до трёх? Мне очень надо, работа. И все заняты. Не могу его одного оставить.
– Ладно, у меня выходной.
– Вот и отлично, приезжай.
– А где вы живёте?
– Далеко… – И спрашивает тревожно:
– Ты же его знаешь?
– Да, я его знаю.
Они правда далеко живут, особенно для меня. До вокзала, на электричке, потом пешком, потом на трамвае. Серый блочный железнодорожный район.
Иду вдоль разрытой земли под эстакадой. Мимо пятиэтажек. На нижних этажах решетки в виде лир. Люди всё больше закрытые: низко надвинутая кепка, наушники, высокий ворот. Для полноты ощущения – мелкий дождь, серое небо.
