– Всё, иду чай пить. А то во рту – помойка.
А когда Н.Н. собирается стричь детям ногти и надевает очки, это такое трогательное зрелище, что я не берусь его описывать.
Наши дети для Н.Н. – такие же дети, как её собственная внучка, которую можно отругать, можно шлёпнуть по попе, но невозможно допустить, чтобы ей было по-настоящему плохо.
Однако самое для меня главное, что рядом с Н.Н., даже когда она орёт, никогда не бывает страшно. Рядом с ней я чувствую присутствие чего-то тёплого, древнего и надежного, как мир.
Это вроде пелёнки, в которую Н.Н. заматывает Лёшу.
Sleep, my baby, hush!
Смотрит с неба звёздный страж,
Свесил крылья до земли,
Крылья лесом поросли.
Спи, мой ангел, тише!
Вот уже глядишь, и
Время зреть посевам,
Золотиться травам.
Стал июль за левым,
А сентябрь – за правым.
Смотрит с неба страж,
Он ночной хранитель наш,
Он крылатый воин
Из Господней свиты,
Видит нас с тобой он,
Хоть глаза закрыты.
Спи мой милый, лишь
Ты на всей земле не спишь.
Охраняет страж нас.
Спи – уже не страшно.
4.
Существует предел, дальше него я пройти не могу Пространство и время, которое я делю с моими детьми, ограничены. Когда Песталоцци спрашивали, в чём секрет его удивительного влияния на детей, он отвечал, что нужно жить с подопечными одной жизнью. Я знаю, что не готова к этому Меня не будет с ними в ПНИ или в реанимации, где они закончат жизнь.
Я ухожу с работы в четыре часа и не вижу, как они спят – кто крепко, кто часто просыпаясь. Мне об этом рассказывают нянечки.
Моё время ограничено рабочей неделей, постепенно недели сложатся в волонтёрский год, а потом я уйду и придёт новый волонтёр.
Нянечка помнит, каким был ребёнок, когда поступил в детский дом из дома малютки. Она проводит его в ПНИ. Нянечка лучше, чем я, знает, как ребёнок ест и чем болел, есть ли у него родные. И не важно, по убеждению или по необходимости она делит с ребёнком большую часть его жизни.
Вопросы: свои и чужие
Слава Богу, я никогда не была обделена друзьями, знакомыми и случайными собеседниками. Круг моего общения широк и разнообразен: парикмахеры, психологи, фасовщики колбас, доктора наук, шофёры, писатели, профессиональные автостопщики, учителя, безработные хиппи, программисты, продавцы в бутиках, театральные режиссёры, поклонники Толкина, фрезеровщики и гебраисты-медиевисты, изучающие демонологию в Талмуде.
Но я заметила, что когда речь заходит о детях, с которыми я работаю, люди, независимо от уровня интеллекта, образования и сферы деятельности, задают мне примерно одни и те же вопросы.
