Их ужин в чикагском пресс-клубе подходил к концу. Уже был подан сыр, и Раджан знаком попросил официанта принести счет. Уже было принято решение остаток вечера провести в клубе любителей изящной словесности. Беатриса раскрыла сумочку и, глядя в зеркальце, поправляла волосы, Ей были видны два центральных ряд столиков. Все заполнены. Люди малознакомые.
Жуют. Пьют. Смеются. Возмущаются. Жестикулируют. Вдруг она резко обернулась, стала пристально вглядываться в двух мужчин, поднимавшихся в это время со своих стульев.
— Ты знаешь, мне кажется, я вижу одного из твоих старых друзей. И как раз того, кого я меньше всего ожидала встретить именно здесь.
Думая, что Беатриса его разыгрывает («Одного из моих старых друзей? Здесь? Сейчас? Розыгрыш!»), Раджан медленно уложил в бумажник банковскую кредитную карточку, достал сигареты, выбрал одну, закурил. И лишь тогда неспешно повернулся. Взглянул на двух мужчин, шедших уже к выходу. Замер. Даже дышать перестал. Вскочил на ноги.
— Вить-ка!!!
Этот крик услышали все, кто находился в пресс-клубе. Услышали, но не поняли. Переглянулись, усмехнулись («Чудак? Не в себе? Перебрал?») и через секунду вновь занялись каждый своим делом. Понял один, шедший к лифту. не просто понял, узнал голос кричавшего. Почти бегом он вернулся в зал. И вот они стояли, обнимая друг друга — Раджан-младший и Картенев — обмениваясь отрывочными фразами: — Шеф бюро «Индепендент геральд» в Нью-Йорке!
— Первый секретарь советского посольства в Вашингтоне!
— Вопросы политические?
— Нет, пресса.
— Давно?
— Полгода как из Дели. А ты?
— Полгода как из Москвы.
— Господин Раджан-старший в порядке?
— Без перемен. А Аня?
— Через месяц защищается.
— Надо же, где встретились!
— Выходит, земля и вправду маленькая.
В это время в разговор вмешалась Беатриса.
— Помните «троянскую лошадь», господин Картенев? Здравствуйте. И добро пожаловать в мою страну!
— Очень хорошо помню. Добрый вечер. Спасибо.
Мужчина, сопровождавший Картенева, был президентом пресс-клуба, и Беатриса рассказала ему о своей встрече с русским в Дели. От столика к столику поползло, что в клубе сегодня обедал «красный русский». Его рассматривали исподтишка, вежливо, нахально, вызывающе. И взгляды были доброжелательные, враждебные, просто любопытные, удивленные, испуганные. И почти ни у кого — индифферентные. Особенно поразил Виктора толстяк, сидевший рядом с хрупкой блондиночкой. Широко раскрыв глаза и прижав ладонь левой руки к лацкану пиджака, правой он приветственно махал вслед уходившему русскому.
