— Передайте мою просьбу главе Департамента печати, — обратился Неру к секретарю, — чтобы он провел неофициальный инструктаж крупной прессы. Пусть не раздувают пока эту нефтяную историю. Подчеркиваю — неофициально и пока. Все.
Секретарь молча поклонился. Попятился к двери…
Когда огромный, черный «роллс-ройс» величественно выплыл из ворот резиденции, Неру скользнул взглядом по противоположному тротуару. Там, на разных углах шедшей к Дворцу Совещаний улицы, расположились два временных строения. Одно из них небольшой шалаш из уже пожелтевших листьев слоновой пальмы. В его тени виднелось блестевшее коричневым лаком небольшое, сухое тело и голова с гривой седых волос. Другое — просторный двухкомнатный домик производства какой-то западногерманской фирмы. Дверь-полог была едва прикрыта. Из нее торчали наружу две босые, мясистые мужские ноги. На стволе дерева, раскинувшегося над шалашом, висел самодельный плакат: «Лучше голодная смерть, чем английский язык. Долой язык наших вчерашних душителей! Да здравствует хинди — язык великого и древнего народа! Тхаккар».
Перед входом в домик на врытом в землю щите наклеены девять одинаковых плакатов, отпечатанных в типографии: «Долой премьера, жаждущего силой навязать южанам ненавистный хинди! Начнем священную войну за честь и славу наших дедов, прадедов и прапрадедов — наш непревзойденный тамили!
Смерть насильникам! Бахатур, член парламента».
Невдалеке от шалаша и домика стояли полицейские. Они лениво зевали, перебрасываясь краткими репликами. Изредка останавливался одинокий прохожий. И, защитив глаза от солнца ладонью, читал один плакат, затем другой. ребятишки молча простаивали часами, ожидая чего-нибудь интересного. Иностранные туристы, проезжая мимо на своих «фиатах», «маздах», «Фольксвагенах» и «шевроле», усиленно расходовали кино- и фотопленки…
При появлении автомобиля премьер-министра, полицейские лихо отсалютовали. Неру сердито задернул темные шторы на окнах машины.
«Скоро в мой собственный дом влезут со своими дурацкими голодовками!» — подумал он и по внутреннему телефону сказал секретарю, чтобы избрали маршрут, который дал бы возможность приехать в парламент минут через двадцать — к самому началу работы.
Неру хорошо знал и Тхаккара, одного из крупнейших поэтов, пишущих на хинди, и Бахатура, генерального секретаря недавно созданной на Юге партии крупных землевладельцев и промышленников. С поэтом он близко сошелся еще за британскими решетками. С земельным магнатом встречался в разгар битвы за освобождение Индии. Неру еще раз снял трубку и спросил секретаря, строго ли соблюдают Тхаккар и Бахатур пост. Секретарь сказал, что поэт действительно неделю ничего не брал в рот.
