— Я думал, вы сказали, что оскорбление моей мамы не является оправданием насилия.
Питерс задрожал, и его кожа пошла пятнами от ярости. Его хватка усилилась, а на виске пульсировала вена.
— Моя мать не стриптизерша с улицы Бурбон. Она хорошая, верующая женщина. — Он отшвырнул Ника от себя. — Собирай вещи и пошел вон.
Верующая, как же? Странно, ведь Ник с мамой ходили на мессу каждое воскресенье и минимум два раза посреди недели, и они видели Питерса или его маму лишь на святые праздники.
Ага…
Лицемер до мозга костей. Он призирал таких как Питерс.
Ник схватил сумку с пола и ушел. Снаружи офиса его ожидал охранник, чтобы проводить к шкафчику.
Как преступника.
Пора бы уже привыкнуть. Некоторые вещи заложены в генах.
«По крайней мере, не сковал меня наручниками».
Пока что.
Низко склонив голову, он старался ни на кого не смотреть, в то время как другие ученики хихикали и шепотом обсуждали его.
— Вот что происходит, когда ты приходишь с помойки.
— Надеюсь, они не позволят ему вернуться.
— Так ему и надо.
От злости Ник сжал зубы. Он подошел к шкафчику и к кодовому замку.
На два шкафчика ниже Брайнна Аддамс доставала свои книги.
Шатенка, достаточно симпатичная, она была одной из тех, кто тусовался со Стоуном и бандой, которых не выносил Ник.
Она остановилась, чтобы посмотреть на них, и нахмурилась, когда увидела охранника.
— Что случилось, Ник?
— Отстранили от уроков, — он остановился, чтобы проглотить гордость. В очередной раз. — Можно тебя кое о чем попросить?
Она не колебалась.
— Конечно.
— Можешь взять для меня задания, чтобы я не отстал?
— Конечно. Переслать тебе по электронной почте?
«И я почувствовал себя хуже некуда».
— У меня нет дома компьютера.
Она помрачнела.
— Извини. Хм, тогда куда тебе их привезти?
Ник был благодарен за то, что она была более воспитана, чем остальные ее друзья придурки.
— Я подъеду к тебе домой после уроков.
Она написала ему адрес, пока он доставал все свои книги.
— Я буду дома около четырех.
— Спасибо, Брайнна. Я очень ценю это, — он положил бумажку в задний карман, а затем позволил охраннику вывести себя за приделы территории.
Удрученный тем, что предстоит встретиться с мамой, всю дорого домой, он чувствовал, как будто возвращается в гетто, и трепетал с каждым шагом, приближающим его к двери дома.
В их паршивом домишке его ждала мама с хмурым выражением лица. В своем потертом розовом халате, она выглядела уставшей и взбешенной, как никогда.
Он кинул сумку на пол.
— Тебе надо поспать, мам.
