И Берестов отлично понимал, что такое – когда одна армия полностью укомплектована, сработалась и имеет опыт взаимодействия, а другая – половинная по штату и всего не хватает. И еще чуял одну беду начштаба – на войне нужны другие таланты, чем в мирное время. Их первый комбат – того, еще стрелкового батальона – был отличным командиром во время мира, а в военное – хорошо, что не загремел под трибунал или под расстрел, как тот же комдив Виноградов. Тут старший лейтенант спохватился, что не о том думает.
Бумажное оформление у медсанбата было в порядке, и план действий по боевой тревоге был и план развертывания и прочие выкладки, а сейчас все это надо будет в реальности проводить. И жену бы беременную хорошо бы в тыл подальше отправить, тут все-таки граница не так далеко, не ровен час что прилетит. Хотя главный врач и любил распинаться о том, что медики защищены международным правом и традициями, но опять же финская война дала совсем другие впечатления. Фельдшера убили на третий же день боев и тот же Волков говорил, что красный крест стрелки-шюцкоровцы видели отлично – и знали, кого расстреливают. Били специально. А уж санитаров потеряли немеряно. Может немцы и покультурнее, дизель все же изобрели, но так и финны вроде европейцы, так что чего уж там.
В общем начштаба был всерьез озадачен – в том числе и самоуверенностью своих товарищей. Ну, помполиту положено излучать благополучность и уверенность, но тут ведь и полковые командиры и что-то у них тоже бравада какая-то. Хотя занозой засело непонимание простой вещи – война началась рано утром – а их – войсковое, между прочим, образование – не спеша собирают в клубе. Причем по обмолвке ясно стало Берестову, что это в некотором роде самодеятельность командира дивизии, значит приказа он не получил, что вообще ни в какие ворота не лезло.
Конец собрания старший лейтенант запомнил плохо – он уже перебирал какие мероприятия надо делать сразу, какие – позже, получалось много всего. Заметил, что уполномоченного Солнцева в зале нет, потому постарался тихо выбраться под недоуменными взглядами присутствующих и бегом помчался к особисту. Тот удивил тем, что жег теплым летним днем бумаги в печке. И кобура у него была расстегнута, тоже странно. Времени толковать у него не было, выгнал гостя почти сразу, но после обмена двумя-тремя фразами и Берестову захотелось кобуру расстегнуть. Связь с командованием прервана несколькими диверсиями на линии, в городе убито четверо военнослужащих, кем – неясно, но налицо отличное владение холодным оружием, с убитых похищена форма и оружие.
