– Нет, ваша дочь – это ваша забота, а судьба моей дочери касается только меня. Нам не о чем говорить, милорд.
– Нам придется поговорить обо всем, – произнес Люк так непреклонно, как он умел, когда печаль и усталость давили на него слишком сильно, чтобы он мог терпеть возражения.
– Нет, я сделаю все, чтобы этого не произошло, – прошептала Хлоя себе под нос, однако он услышал ее в этом интимном полумраке. Огонь почти погас, но, когда Люк хотел, он мог читать мысли Хлои как открытую книгу.
– Вы помните тот день, когда впервые увидели меня? – как бы невзначай спросил он.
В одно мгновение январский сумрак исчез, и они снова купались в потоках летнего тепла. Самая позорная из всех ее шляпок болталась у Хлои за спиной, и любопытный взгляд Люка невольно зацепился за незнакомку, шагавшую по дорожке к дому его тетушки.
Она только что вышла из аккуратного домика кормилицы своей дочери, воодушевленная надеждой на то, что Верити наконец достаточно подросла, чтобы через неделю ее можно было забрать в дом. В тот роковой день мир казался ей светлым и счастливым. А потом она посмотрела вверх и встретила пару мужских глаз изумительного серого цвета, и к надежде, наполнявшей Хлою после долгой зимы, прибавилось чувство трепетной радости.
– Куда вы идете, моя прелестная дева? – беспечно спросил Люк, как будто в этот день в его жизни не было никаких забот.
– Я иду в Лондон, чтобы повидаться с королевой, – ответила она, вдруг почувствовав себя легкомысленной девочкой, и убрала с глаз непослушные локоны цвета золота, решив не обращать внимания на их непокорный каскад, спадавший у нее по спине.
– Можно мне с вами? – спросил он, и это произошло. Ее сердце открылось ему навстречу. Смеющиеся глаза темноволосого виконта Фарензе обещали самое невозможное в тот миг, когда они встретились как равные, которыми должны были быть, но уже не были.
– Слишком хорошо, – грустно призналась Хлоя и уставилась на огонь, чтобы глаза не выдали воспоминаний о том, кем они могли стать друг для друга.
В их глубине больше не таились мечты о сказочных замках где-то в Испании. И откуда бы им там взяться, когда она десять лет убеждала ту мечтательную девочку, что между лордом Фарензе и матерью Верити Уитен не может быть ничего общего.
– Если бы все было иначе и тогда и сейчас, – печально добавила она, и ей послышался с трудом сдерживаемый им стон сожаления о том, что могло бы быть, если бы не их дочери и их обязательства перед ними, делавшие все невозможным.
