– Я не могу, – выдохнула Хлоя. – Мы оба не можем, – печально добавила она и торопливо пошла на задний двор встретить свою дочь, пока Люк не стал возражать.
– Совершенно согласен с вами, миссис Уитен, – пробормотал он в воздух. – Тогда какого черта вы со мной делаете?
Теперь ему трудно было сосредоточиться, чтобы пытаться разобрать письма с выражениями соболезнований или заниматься делами поместья. Люк чувствовал себя не в своей тарелке и никак не мог успокоиться перед предстоящим испытанием. Казалось, каждый его взгляд, упавший на Хлою, выбивал его из колеи.
От одной мысли о ней у него учащался пульс, а его мужское естество твердело от вожделения. И все же она оставалась экономкой и компаньонкой Виржинии, женщиной, которую уже опалила неумолимая жестокость этого мира, безжалостного к падшим. У нее за плечами было безрассудное замужество, после которого она осталась одна с ребенком на руках, в то время как ей самой еще полагалось бы ходить в школу.
Вспомнив об этом, Люк пожалел, что не может попросить оседлать себе лошадь и ускакать на много часов, чтобы избежать ненужных встреч с экономкой Фарензе-Лодж. Нет, их больше не должно быть. Когда он наконец привел свой разум в состояние, подобающее предстоящим обстоятельствам, было уже много времени.
Если бы он мог сделать все по-своему, они бы праздновали долгую жизнь Виржинии и то, что она соединилась со своим любимым Виржилом, вместо того чтобы оплакивать ее кончину, к которой она с недавних пор сама стремилась. Вместо этого он был главным плакальщиком на этих торжественных похоронах и должен скрывать свою печаль ради тех, кто смотрел на него как на главу семьи, хозяина дома и поместья.
Его двоюродный дед завещал своей жене только право жить в этом доме, который они с любовью построили для себя, но последующее право собственности он передал Люку. В то время когда Виржил умер, Люк слишком тяжело переживал за судьбу маленькой Ив и похождения Памелы на континенте, чтобы придавать этому большое значение, но позднее он попытался обсудить будущее Фарензе-Лодж с Виржинией, но быстро зашел в тупик.
– Виржил оставил этот дом и поместье тебе, чтобы избавить меня от людей, которые стали бы их требовать для себя, не давая мне покоя своими домогательствами, – сказала ему Виржиния.
– Но почему мне? – удивился он. – Джеймс мог бы измениться, если бы у него появилось собственное поместье. Ты же говорила мне, что ему пора стать самостоятельным.
