– На улице вроде холодно?
– Да не очень.
Луи продолжает суетиться вокруг кофеварки, нажимает на нужные кнопки, промокает специальной тряпочкой капли апельсинового сока с кухонной стойки и вытирает свои огрубевшие руки о хлопчатобумажную майку. Я вспоминаю слова Марлен: «И зачем он тебе?» Конечно, с тех пор, как она переехала в квартиру к своему шефу Брайану, ей легко так говорить! Но если бы, в начале романа с ним, она применила столь же радикальный метод, какой советует мне в отношении Луи, ей бы еще долго пришлось куковать одной за стаканом джина с тоником под песни Сержа Гейнсбура, сидеть в ее крохотной квартирке Макгилл-гетто, и переругиваться с соседями, которые исправно накачиваются пивом под истошные вопли группы «Аркад Файер». А вместе с тем прошло лишь пять месяцев, и вот заботливый Луи каждую субботу готовит мне кофе с молоком. При этом Брайан, который до этого провел с Марлен времени в два раза больше, отличился лишь тем, что раз в десять дней сбагривал ее в какой-то отель в Бушервиле, где ей приходилось в одиночестве предаваться своим грустным думам. После каждой такой поездки Марлен заявляла: «Эта будет последней». «Я второй скрипкой быть не желаю! – возмущалась она. – В следующий раз я ему покажу!» Но у Марлен пороху не хватало привести в исполнение свои угрозы, и пока я иду к балконной двери, чтобы прилипнуть носом к стеклу, я думаю: а вдруг категоричные советы Марлен – не более чем способ замаскировать собственную слабость? Ведь она уже больше двух лет ждет момента, когда Брайан наконец будет принадлежать только ей одной.
В безлюдном переулке порывом ветра снесло крышку от мусоросборника.
– На, – протягивает мне Луи большую чашку кофе.
Я говорю ему «спасибо», но он уже вновь погружен в изучение раздела «Мой дом». Я скольжу в своих носках по бежевому кафельному полу и опускаю палец в кофе. Он горячий. Я слизываю с указательного пальца пузырик из молочной пены, усаживаюсь поудобнее, и в памяти встает моя самая первая встреча с Луи. До чего же это было давно и как все это было странно! Моя мама задумала отпраздновать уход на пенсию отца, и я приехала к ним среди полудня, чтобы помочь приготовить еду, выбрать музыку и расставить мебель в гостиной таким образом, чтобы гостям было не тесно. Я пыталась придвинуть к стене массивный трехместный диван, как в этот момент на пороге появился Луи. На нем тогда были защитного цвета штаны, вылинявшая розовая майка «Вюарнет», на голове – кепка «Сико». «Тебе помочь?» – сразу спросил он и, не дав мне очухаться, одним махом переставил диван к окну. Я слегка разволновалась и стала затирать кончиком тапочка один из четырех кружков на ковре, образовавшихся от ножек дивана. Это был темно-зеленый ковер, который мои родители привезли из поездки по Египту. «Это ты ремонтируешь кухню в квартире на втором этаже?» – спросила его я. «Я. Я пришел узнать, можно ли на несколько минут перекрыть воду». Вкрадчивым голосом, который возникал у нее лишь в особо ответственные моменты, мама мне уже до этого замолвила словечко: «У меня тут новый рабочий. Очень приятный парень и работает хорошо. Это сын Нормана, того самого Нормана Дюпюи, который преподавал в колледже вместе с папой». Поняв, что след с египетского ковра уже не стереть, я лишь пожала плечами: «Мне кажется, это уже въелось. Меня зовут Карина». Он протянул мне руку «Луи. Очень приятно». В этот момент в гостиной появилась моя мама, в руках у нее был диск с популярными песнями Шарля Азнавура. «Надо бы поставить
