Я много говорил об «историографии победителей», Ниенна (есть такая толкинистка, написавшая и издавшая толстый том «Черные хроники Арды») и ряд других авторов писали о «светлом терроре», но, что характерно, писали словами Толкина! Как будто в тексте поменяли знаки с минуса на плюс и наоборот, а сам текст от этого не изменился.
Но тогда получается, что толкинская этика инвариантна относительно замены «черного» на «белый» и содержание проповеди Профессора вовсе не в том, что тролли должны быть перебиты, а Минас-Моргул разрушен. Первый смысловой слой — не более чем ловушка для ленивых и нерадивых. Ну пусть хоть это поймут! В конце концов, «у себя в министерстве я сам знаю, кто орк, а кто не орк…»
Второй слой — для рафинированной интеллигенции (так сказать, три кольца — премудрым эльфам), носительнице идеи утонченной свободы под чутким руководством Белого Совета. Этот слой тоже этически неоднозначен, в чем-то он даже более неприятен мне, нежели сакраментальная формула «бей орков, спасай Средиземье». Только не говори мне, что Профессор этого не писал. Он не сделал ничего, чтобы его тексты нельзя было так прочитать. И кое-кто — имя им легион — читает именно так.
Второй слой — это «проклятие власти», и поход Хранителей, и уничтожение Кольца. Уничтожение. Ключевой термин. А ведь Гэндальф сам говорит, что есть только Один, которому известно о Кольцах все.
В самом деле, что известно самому Гэндальфу? То, что Единственное изготовлено Сауроном — надпись достаточно красноречива. Что оно позволяет входить в призрачный мир. Что в нем заключено великое могущество — это он, как маг, положим, мог просто почувствовать. И, пожалуй, все. Все остальное, что было им рассказано Фродо, должно быть отметено как «показания с чужих слов».
Итак, природа Кольца и его возможности остаются для Белого Совета и Хранителей неясными. Хотя даже то, что они подозревают, заставляет прийти к выводу, что плата за уничтожение Единственного непомерно велика. Конец эпохи — это всегда что-то вроде Армагеддона. Тем не менее принимается однозначное решение — уничтожить. Из мудрости? Или все-таки из самого вульгарного страха? Перед Сауроном, перед искушением, перед непознанным, наконец.
«И не разобрать виноватых и правых…» Как в стихах Скади.
Наверное, каждому ребенку, который ухитрился родиться, вырасти до сознательного возраста, кажется, что лучше бы он появился на свет чуточку раньше, лет на тридцать, или позже — лет на сто. Только вот у каждого времени есть свои «зато», за них мы держаться и будем. Никто нас за ручку не водит, хочешь работай, хочешь воруй, хочешь — учись. От свободы дух захватывает. Что-то мало кто из нас встречал заступника Боромира или Бро- дяжника, зато уж Сауронов — ежедневно. На моей памяти одиннадцать раз был конец света. Но солнце еще встает. И весной на наших скамейках будет ни дать ни взять Лориэн и на него будут претендовать старушки.
