– Я нравлюсь тебе такой? – жадно спросила она, позволив мне себя разглядеть.
– Знаешь, я так привык к тебе, что, кажется, между слов… всегда видел тебя той, какая ты есть… – отозвался я, немного ее помучив. – Я не вижу разницы… – ее благодарность в тот миг имела сложную кристаллическую решетку, словно фейерверк расцветился в огромных ромбовидных зрачках, осыпаясь на меня миллиардами искр.
– Это приятно, – призналась Алиса наконец, совсем по-земному спрятав глаза в пол.
– Я не стремлюсь сделать тебе приятно сейчас.
– Знаю, слышу. – Взгляд моей женщины посуровел и вернулся к моим недобрым глазам.
– Я не хочу, чтобы ты менялась, будь той, какая ты есть на самом деле.
– Уверен? – Взгляд ее будто остекленел.
– Более чем. – Я был уверен.
Я действительно почти не увидел разницы, новая Алиса мгновенно вросла свежим образом в высоченную стопку воспоминаний, по которым я полез, точно Джек по бобовому стручку в небо. Кое-где в старой памяти я уже замечал хищные черты ее, что явным образом проявились только что.
– Знаешь, – задумчиво молвила Алиса, теряясь мыслями далеко за окном. – Я и сама не знаю, какой из образов мне более родной теперь.
Позже, сидя на кресле из зеленого куба, попивая черную жидкость, что будет гуще и темнее горячего шоколада, я спрошу:
– Сколько лет живут гуннулы?
То было странное безвкусное вещество, оказывающее эффект сродни земному пиву.
– В среднем около восьми сотен лет, – настороженно ответит Алиса. – Не больше тысячи.
– Замечательная жизнь, – восхитился я, потягивая инопланетное пиво, – мне кажется, это оказывает влияние на ваши взгляды. Слишком уж легко вы принимаете решения апокалипсического характера. – Взгляд мой снова не выглядел добрым. – У нас это называлось гордыней и считалось смертным грехом.
– Пожалуйста, прекрати! – Она обычно терялась от увесистых диалогов со мной в глубинах обширного дома, принимаясь открывать разбросанные по углам коробочки и запускать неведомые мне механизмы.
– Почему – собаки? Почему вы не оставили в живых медведей? – Иногда я шел за ней по пятам.
– Никто не должен был остаться в живых вообще. – Гуннулы оказались очень взрывными, я удивлялся тому, как не замечал столь массивный темперамент раньше. – Ни человек, ни собака, ничто живое! А после, когда требовались иные решения сложившейся ситуации, мы попадали под действие Вселенских правил захвата, мы не могли натравить на вас тигров или еще кого-то… Это могли быть животные более слабые, но их могло быть много…
