Губы Алисы зашевелились, но слова прозвучали почти через минуту, и это оказались не те слова, которые я ждал.
– Ты сумасшедший, я всегда это знала, – холодным голосом резюмировала моя женщина. – Я еще тогда это поняла, когда ты убил того, с кем я была, и увел меня, чтобы триста лет водить по пустыне.
Когда разум мой убедился, что слух его не обманывает, нервная система вскипела до критической точки и запустила по телу адреналиновый рой, что отсек возможности рассуждать, созидать и прочие полезные функции, заполнив образовавшиеся пустоты раскаленным добела́ гневом. Я полоснул взглядом по недоброму лицу Алисы, губы мои исчезли, а ноздри распахнулись, ошпаренные яростью. Я слышал уже эту интерпретацию старой истории, однако никогда она не звучала столь серьезно. Меня охватил страх: как выяснилось, моя женщина в нее верила. Стало осязаемо до того шага, за которым неутомимым огнем полыхает кудесница-ненависть, готовая спалить любые, самые современные мосты и сожрать все, после чего успокоиться и, погибая, оставить место любовной искре, способной медленно, но опять затеять предсказуемый ласковый треск суховатых эмоций.
– Все было именно так, да? – переспросил я очень тихо, но она услышала, так как глаза ее прояснились и стало можно разглядеть их цвет. Алиса не ответила, уводя лицо в сторону и демонстрируя славный профиль. Что-то чужое открылось мне в любимой внешности, чертах, и начало казаться, что в душу прокрался кто-то другой, одетый в те же одежды, с тем же оттенком кожи… Очень похожий, но чужой. Ледяными мыслями я хлестал отварное мясо нашего союза, объем совместно накопленного багажа, иначе открывал многочисленные общие двери.
Ненависть зародилась из самой любви, в нее же потом, утомившись, ушла.
Я медленно зашел за спину Алисы и отдалился метров на десять.
На моем пути обнаружился первый камень за все это расстояние, он оказался соблазнительно увесист и пришелся точно по размеру пальцев. Медленно, с расстановкой я опустился на колени, держа булыжник перед собой и разглядывая.
Затем рука раскрылась в резком движении, ионизатор жалобно хрустнул, запустив множество ветвистых трещинок, следующий удар проломил его, мне достался ощутимый лязг в скулу. Схватившись за края пролома обеими руками, я разорвал прибор на куски, высвободив дымящуюся голову из длительного плена сферы. Еще один рывок привел к смерти кожаного воротника. Это меня успокоило, таинственная уверенность отхлынула от рассудка и разлилась по телу, когда я двинулся обратно к Алисе.
