– Вы думаете, что я сразу в него влюблюсь? – говорит Анна-Мария. – Думаете, я бросаюсь на первого встречного? – Она сидит, стиснув зубы.
– Ни в коем случае, – говорит Феликс. – Упаси боже. Но когда войдешь в роль, нужно быть начеку. Актеров, бывает, заносит. Даже таких крепких орешков, как ты.
– Вы сами уже вошли в роль, – улыбается Анна-Мария. – В образ чрезмерно заботливого отца, опекающего свою ненаглядную дочь. Но вы же знаете, как бывает с молоденькими девицами… как только на горизонте появится молодой, рьяный жеребец, обожаемый папенька сразу забыт. Виновата не я, виноваты хреновы гормоны.
– Я понял. Давай заключим перемирие, – говорит Феликс. – Ты отлично справляешься, только не надо ругаться матом. У нас никто не ругается, не забывай. И особенно Миранда.
– Хорошо, я попробую, – говорит Анна-Мария и продолжает просматривать список. – Смотрю, у вас будут песни и пляски.
– Весь восемнадцатый век «Бурю» ставили только на оперной сцене, – говорит Феликс. – Я представил ее как мюзикл. Так им будет понятнее. Мы поменяли некоторые музыкальные номера. У ребят были проблемы с феями, с песней о пчелке, сосущей нектар, и так далее.
– Ясно, – улыбается Анна-Мария.
– Я подумал, может быть, ты поможешь им с хореографией? Дашь им несколько дельных советов?
– Может быть, – говорит она. – Как я понимаю, это совсем не балет. Мы посмотрим, что они могут и что из них можно выжать. – Феликс улыбается: ему нравится это «мы». – А что вы решили с сосущей пчелкой? Это будет решающий аргумент.
– Пока ничего не решили, – говорит Феликс. – Потом разберемся. Я разрешаю им переписывать реплики. В других постановках мы тоже так делали. Если речь персонажей кажется им слишком сложной, ее можно осовременить. Используя… э… нынешний разговорный вокабуляр.
– Разговорный вокабуляр, – повторяет за ним Анна-Мария. – В смысле, голимый сленг. Как же так, о мудрец?
– Это литературная часть курса, – говорит он, словно оправдываясь. – Письменные задания. К тому же если судить по дошедшим до нас текстам, актеры в шекспировских труппах наверняка где-то импровизировали.
– Вы всегда раздвигали границы, – говорит Анна-Мария. – А что с Иридой, Церерой и Юноной? Маскарад в сцене помолвки. Вообще странная сцена. Минимум действия. Одна сплошная говорильня. Скучновато, на самом деле. Я вижу, вы думали о куклах.
– Никто не захочет играть богинь. Потом можно будет смонтировать…
– О каких именно куклах?
– Я надеялся, ты мне подскажешь, – говорит Феликс. – Я в этом полный профан. Взрослые куклы.
