Прекрасно, думает Феликс. Она вживается в роль. Еще немного, и она будет все время ходить босиком, даже зимой.
– Пиво? – спрашивает он. – Гамбургер и картофель фри?
– Думаю, я возьму салат с клюквой и грецким орехом. И зеленый чай, – говорит она. – Я почти не ем мяса.
Да, теперь это модно, думает Феликс: молодые девчонки почти не едят мяса. Его Миранда точно такая же. Они пьют коктейли с миндальным молоком. Едят киноа, семена льна. Свежие ягоды. Тыкву и кабачки.
– Не переигрывай, – говорит он.
– В смысле?
– С чистотой и невинностью, – говорит он. – Салат из клюквы, и все такое.
Она смеется.
– Хорошо, я возьму пиво. И картофель фри к салату.
Себе Феликс заказывает гамбургер. Он давно не ел мяса. Интересно, думает он, была ли на острове белковая пища? Точно, рыба. Вот почему Калибан воняет рыбой! Он не только выкапывал коренья, разрывая землю длинными ногтями, но и ловил рыбу. Нарву тебе ягод и рыбы наловлю[7]. Почему Феликс раньше об этом не думал?
– Как продвигается роль? – интересуется он.
– Я помню все реплики, – отвечает она. – Они у меня в голове. Ждали своего часа. Во тьме былого, в пропасти времен. Моя соседка, с которой мы вместе снимаем комнату, слушает, как я читаю. Я помню все назубок.
– Я уже предвкушаю работу над нашей сценой, – говорит Феликс. – Которая во тьме былого. Да и над всей постановкой. Ты затмишь всех!
Она улыбается скорбной улыбкой.
– Да уж. Мой звездный час. Взлет театральной карьеры: сыграть Миранду в компании уголовников. Вы так говорите, как будто это настоящий спектакль.
– Он настоящий, – говорит Феликс. – Даже больше чем настоящий. Ты сама убедишься.
Еду приносят достаточно быстро, словно по волшебству. Разговор прерывается. Феликс и Анна-Мария едят, глядя каждый в свою тарелку. Когда Феликс чувствует, что настал подходящий момент, он говорит:
– Я составил список действующих лиц и исполнителей. Пока предварительный. Наверняка что-то еще поменяется. Хочу показать этот список тебе, чтобы ты знала заранее, с кем тебе предстоит работать. Я там добавил несколько комментариев. Специально для тебя.
Он передает ей листочки, скрепленные скрепкой. Она внимательно их изучает.
– Вы указали здесь их преступления, – говорит она с укоризной. – Я понимаю, зачем. Но разве это справедливо? Вы бы не стали так делать в обычной труппе. Вы говорили, что мы должны приходить в театр голыми. Без предубеждений касательно друг друга.
– Обычные актеры прописаны в Википедии, – говорит он. – Их преступления – плохие отзывы. Достояние широкой общественности. Тем более это не преступления. Это статьи, по которым они осуждены. Они не преступники, а осужденные. Это разные вещи. Мы не знаем, что они сделали на самом деле и справедливо ли их осудили.
