Это театр, мысленно возражает им Феликс сейчас. Искусство истинных иллюзий! Разумеется, там присутствуют травмирующие ситуации! Театр вызывает демонов ради того, чтобы их изгнать! Разве вы не читали древнегреческих авторов? Слово катарсис вам что-нибудь говорит?
Мистер Герц, мистер Герц. Вы слишком абстрактны. Это живые люди. Не буковки из текста в вашей драме, не подопытные кролики, не игрушки для вашей забавы. Имейте хотя бы какое-то уважение.
Я имею немалое уважение, мысленно отвечает Феликс. Я уважаю талант – тот талант, который иначе не смог бы раскрыться; талант, способный призвать свет и жизнь из тьмы и небытия. Ради такого таланта я расчищаю пространство и нахожу время; я даю ему имя и место для жизни, пусть даже они эфемерны и иллюзорны. Но, с другой стороны, театр по сути своей эфемерен. Это единственный вид уважения, который я признаю.
Красивые фразы, говорит он себе. Но не слишком ли напыщенные, мистер Герц?
Он останавливается перед закрытой раздвижной дверью, преграждающей путь. Ждет, когда она откроется, проходит в следующий коридор. Дверь за ним закрывается. На другом конце коротенького коридора – еще одна, точно такая же дверь. Когда в его классе проходят занятия, обе двери закрыты наглухо. Так безопаснее, мистер Герц.
Никакой аудиосвязи с постом охраны, никаких камер слежения. Феликс на этом настаивал: нельзя наблюдать за актерами, когда они репетируют. Это очень мешает процессу. Охранного пейджера будет вполне достаточно. Такова его твердая позиция, и пока что она подтверждается. За три года у него не было ни единого повода воспользоваться пейджером.
Здесь есть туалет с умывальником, первая дверь слева. Три маленькие комнаты, которые можно использовать для репетиций или в качестве раздевалок или гримерных, по мере необходимости. Есть две демонстрационные камеры: одна – копия тюремной камеры пятидесятых годов, другая – девяностых. Когда-то их использовали как наглядные пособия в рамках совместной учебной программы на факультете судебной администрации Университета Западного Онтарио, и с тех пор они так и остались. В каждой – по две двухэтажные койки. В дверях прорезаны смотровые окошки.
Актеры Флетчерской исправительной колонии используют эти камеры в качестве декораций на съемках своих телеспектаклей. Они служили армейскими палатками для Брута, Ричарда и их кошмаров. С помощью красных пледов и бумажных знамен они превращались в тронные залы. Они были пещерой шотландских ведьм, они были римским сенатом, они были темницей в Тауэре, где первый и второй убийцы готовились утопить Кларенса в бочке. Здесь нашли свою гибель леди Макдуф и ее дети. Для некоторых актеров это стало и вправду травмирующим переживанием: они вспомнили свое кошмарное детство. Насилие, угрозы, синяки, крики, ножи.
