И вот такие служат в доблестных рядах милиции. С трудом продираясь сквозь вату усталости, поток адреналина подпитывал мои размякшие силы. Надо выкручиваться, спасаться, срочно необходимо что-то придумать, но что? Мозг лихорадочно подбирал варианты. А на самом дальнем плане, изгнанные за причиняемую боль, корчились подозрения, что всё подстроено. Роман в сговоре с этим злобным насильником? Нельзя думать об этом сейчас, надо решать проблемы в порядке очередности. Перво-наперво – усыпить бдительность тирана в погонах и ориентироваться по ситуации.
– Чего орать-то, сокол? По-хорошему не умеешь? Давай хоть в комнату пройдем, ты ж не собака, чай, бездомная, – насколько могла спокойно и уверенно произнесла я, – давай, дорогой, приголублю тебя, брутального.
Войдя в комнату под конвоем хозяина, я отметила приглашающее разверстый диван, напротив ложа комод с большим телевизором, трюмо в противоположном углу, деревянный детский стульчик и семейное фото на стене возле окна. Со снимка на меня смотрел сам конвоир, молодая особа бледной, если не сказать непривлекательной, внешности и чудный ребенок лет четырех.
– Как зовут-то тебя, гигант секса? Конечно, съеденный борщ – не повод знакомиться, но раз уж обед плавно переходит в интим…
– Какая разница, называй Павлом, давай уже быстрее, без предисловий, перерыв заканчивается – скороговоркой ответил парень, расстегивая брюки и скидывая рубашку.
– Конечно, Павлуша, вот сюда на стульчик одежонку сложу.
Через две секунды я стояла с угрожающе занесенным стульчиком рядом с трюмо и орала распаленному милиционеру:
– Если ты, падаль, сделаешь хоть шаг в мою сторону, я разобью это зеркало, следующим будет телевизор. Ты, кобель, будешь долго объяснять жене и ребенку, какой ураган гулял по вашей квартире. А потом, мразь, тебе придется меня убить, потому что скандал на уровне вашего сельпо я тебе обеспечу! Ментом тебе больше не быть. И, учитывая мои связи, – мужиком тоже.
Сквозь мои истерические крики отчетливо слышался звук ударов во входную дверь. Пользуясь оторопью врага от перемены ролей и градуса ситуации, размахивая стульчиком, я продвигалась к вожделенной двери на свободу. Отодвинула щеколду, бросила орудие защиты и с силой толкнула входную дверь, опрокинув человека, прильнувшего к двери со стороны улицы. Не оглядываясь, выбежала за калитку и помчалась по улице в неизвестном направлении.
И тут силы меня покинули, вся накопившаяся усталость, боль, страх, обида по-детски выплескивались водопадом слез под заунывный скулеж. Моя сумка и верхняя одежда остались в сенях ненавистного дома. На суковатом бревне возле деревянного щелистого забора в покинутой Богом деревне, дрожащая от холода и пережитого стресса я рыдала в голос на безлюдной грязной улице под низким серым небом.
