Савелий никак не препятствовал моей личной жизни, даже потакал её развитию. Но порой его ревность достигала таких непереносимых масштабов, что приводила к моим слезным истерикам. Не удивительно, именно Сава был тем, кто умело и квалифицированно утешал и успокаивал меня после собственноручных адских экзекуций морального уничтожения. Он с лихвой дарил мне свое покровительство и заботу в ситуациях, когда действительно требовались помощь и поддержка, твердо держа внешнюю оборону покоя и достоинства дамы (если она сама её, оборону, ослабляла).
Как-то погожим осенним днем я, Савелий и компания пошли отмечать закат бабьего лета на водоем. Нам было тепло, сыро и уютно. Упоительный запах шашлыка проник во все поры редких насаждений вокруг нашего становища. Первыми на запах мяса вышли бродячие псы числом не менее десяти. Злобно ощерившись, свора под предводительством особо крупного и лохматого кобеля неизбежно надвигалась на нашу малочисленную группу. Подобрав увесистую палку, вперед выдвинулся Савелий, глухо отдав нам распоряжения:
– Девушку в середину, сохраняем спокойствие, никто не пытается двигаться.
Медленно и основательно Сава сделал несколько шагов в сторону собак, поигрывая палкой, застыл перед вожаком, неотрывно глядя ему в глаза.
– Бери свою кодлу и уходи, пока не случилось беды, и другим передай, что здесь ничего им не светит, – хриплым басом обратился он к лохматому великану.
Собаки застыли, видимо, выбирая между молниеносным нападением с неопределенным результатом и достойным, но голодным уходом. Зная Савелия, на их месте я выбрала бы бегство. Рычащее статичное противостояние длилось не меньше трех минут. Сердце давило на барабанные перепонки оглушительным набатом. Удивительно, но испытываемый страх был не столько порождением собственного инстинкта самосохранения, сколько цивилизованным чувством сопереживания. Четвероногий соперник дрогнул, отвел взгляд, а потом и свору. Я много слышала о том, что звери чувствуют силу и бесстрашие человека, предпочитая паритет разгрому, но впервые видела, чтобы удесятеренная сила противника, помноженная на волю к выживанию, оказалась несостоятельной против одного храброго сердца.
На этом приключения не закончились. Через полчаса к нашей самобранке вышли трое представителей низших слоев общества с широким ареалом обитания и безразмерным диапазоном амбре в пограничном состоянии психики. Воистину, в определенном месте безбрежных просторов родины в означенный час N наступил аншлаг. Наш победитель направился в сторону пришельцев, цветисто выругавшись и дежурно произнеся: «Прости, Ниги».
