Саню Чижова провожала многочисленная родня. У Нади на плече тихо плакала мать.
Только на днях она встретила сына, радовалась, что вся семья снова в сборе, а сегодня провожает дочь Видно, ей на роду так написано: тревожиться, провожать, ждать весточек Надя в последний раз обняла мать, поцеловала сестрёнку и, пожав руку брату, который сказал: «Не робей, сестрёнка», — вошла в вагон. Остановилась возле окна, рядом с Яшкой.
Стоя у окна и прислушиваясь к тревожному биению сердца, она мысленно прощалась не только с людьми, заполнившими перрон, но и с прошлым. В сторонке, опираясь на руку сына, комкает платочек её старенькая добрая мать А вот директор завода Дынник Совсем недавно вошёл Дынник в Надину жизнь, но уже уходит из неё навсегда, уступая место другим людям, которым, быть может, завтра предстоит сыграть не менее значительную роль в её судьбе И, чувствуя. как тихая грусть то приливает, то отливает от её сердца, а затем подбирается к горлу и берёт его в тиски, Надя невольно подумала о том, что жизнь, вероятно, потому и хороша, что есть в ней и встречи, и разлуки, и что никогда не знаешь, что тебя ждёт впереди.
«Зовут дороги дальние» — напоминал оркестр.
И вдруг сдвинулся и поплыл перед глазами перрон. В последний раз промелькнули косые, осевшие в землю домишки окраины. По знакомой дороге ползли игрушечные грузовички (не заводские ли?). Пронеслась перечёркнутая стальными фермами моста тёмная, взбухшая река, и на погасшем небе проступили первые зелёные звёзды Не поворачивая головы, Надя чувствовала, что рядом с нею молча стоит Яшка, и, отыскав его шершавую руку, пожала её. Яшка ответил таким же бережным пожатием.
Он боялся шелохнуться, чтобы Надя не отодвинулась. Потом, когда почти совсем стемнело и в вагоне появились пятна мутного света, ему показалось, что похолодало. От одной хлопающей входной двери до другой свободно разгуливал по узкому коридору сквозняк.
И Наде, должно быть, тоже стало холодно. Она почему-то вздохнула, поёжилась и забрала оголённые локти в ладони.
Их соседями по купе оказались Чижик и Глеб Боярков. Кузя, для которого не нашлось пятой полки, расположился по соседству. Он был в клетчатой ковбойке и в лыжных брюках поверх сапог.
— Ужинать будем? — деловито осведомился Кузя, заглядывая из коридора через Яшкино плечо.
— Имей терпение, дай разложить вещи, — ответил Яшка.
Он помог Наде открыть чемодан и, когда она достала халат, вытолкал ребят в коридор. Длинный Боярков, позёвывая, прислонился к двери. У него были сонные, равнодушные глаза.
