— Ну, адмирал. У вас еще осталось шесть или восемь кораблей в строю, так что о полном поражении нельзя говорить.
— А вы что, дразнить меня вздумали тут?
— Никогда, адмирал! Я хотел вас только утешить. Как вы думаете, если бы нам удалось отнять потерянное обратно? Ваши военные корабли и индийский «корабль золота».
— Что это значит? Что вы надо мною надсмехиваетесь?
— Пст, пст, адмирал! Не кричите! вы сердитесь. Я вполне серьезно говорю. Я вам хочу все возвратить, за исключением сожженных кораблей.
— Вы?… Вы хотите?… Что вы с ума сошли? Вы с Штертебекером? Нет, нет! Вы надо мною издеваетесь, убейте меня, бросьте в воду, и да будет конец всему!
— Не падайте так духом, адмирал! Клянусь всем святым, что я серьезно хочу освободить вас. Но когда свобода будет вам дана, вы должны ее храбро защищать.
— Мне очень трудно верить в этом, Билль, но я постараюсь. Скажите, что вы предпринимаете.
— Это весьма просто. Я командирован постовым у наших пленных моряков. Я освобожу их, дам им оружие, вас также освобожу и снабжу оружием. По известному сигналу вы соединитесь с моряками, и тогда дело в шляпе.
— Это было бы возможно, если бы нашим врагом не был Штертебекер. Против него ничего не сделаем.
— Видно, вы слишком высокого мнения о главе разбойников, — сказал Билль с легкой иронией.
— Я научился его бояться, — ответил лорд Хурхиль серьезно. — Ваше предположение невыполнимо, пока Штертебекер жив.
— Тогда его убьем! — сказал Билль решительно.
— Кто?
— Я!
— Вы?
— Да, я сам!
— Каким образом вы думаете это сделать?
— Ядом!
Адмирал весь задрожал.
— Нет, нет, — сказал он. — Я не должен настолько увлекаться. Употребить яд — это очень низкое преступление, даже пред морским разбойником.
Контрабандист смущенно кусал себе губы. Он уже рисовал себе картину отравления короля, но этот способ оказался нечестным.
Из-за этого мог рушиться весь его план. Но он был хитрее лисицы, умел скрывать свои мысли и потому сейчас же сказал:
— Хорошо, адмирал! Если вам неприятно видеть Штертебекера отравленным, то убийство его совершится другим образом. Я это возьму на себя. Согласны вы при таких обстоятельствах на наш торг?
— Торг? Разве это торг? Разве вы требуете за вашу измену вознаграждение? Вы только сегодня присягали виталийскому королю и уже изменяете.
— Это я сделал только для вида, адмирал, дабы я мог вам лучше помочь. Конечно, я желал бы вознаграждения, потому что даром дается только смерть.
У адмирала появилось выражение отвращения на лице. Этот негодяй добился доверия своего господина только для того, чтобы ему тем надежнее потом изменить. Однако адмирал промолчал. Как ни презирал изменников, но на этот раз он не мог отказаться. Поэтому он вполне равнодушно сказал:
