— Товарищ майор, я только отвечаю на ваши вопросы. Да, дело о группе спекулянтов, задержанных возле Дворца культуры имени Горбунова, находится у меня в производстве. И — да, среди задержанных имеется гражданин Шальков. Других вопросов вы мне не задавали, и каких ответов вы теперь от меня ждете, я не понимаю.
Лицо зама по кадровой работе медленно налилось кроваво-красной яростью.
— Значит, не поможешь парню? — процедил он.
— Никак нет. В рамках предоставленных мне законом полномочий не имею такой возможности.
— И не боишься, что его отец тебя закопает по самую макушку? Больно ты храбрый, Орлов, не к добру это. Или ты, может, думаешь, что ты самый умный и самый хитрый?
— Я не храбрый, не умный и не хитрый, товарищ майор. Я просто честный. Разрешите идти? У меня опознание назначено.
— Иди, Орлов. Но как бы тебе об этом не пожалеть. Если передумаешь — заходи.
Борис развернулся и, печатая шаг, пошел к двери. Но в самый последний момент не удержался, обернулся и произнес свою любимую фразу, почерпнутую из американских фильмов, которые удалось посмотреть в период ухаживания за Таней:
— Ничего личного.
* * *
Судебная истина (как и всякая, впрочем, другая!) дается нелегко… и в уголовном деле недостаточно быть только невинным, надо еще уметь по суду объявить себя таковым! Подвиг самооправдания так же труден для невинного, как и для виновного. И для того и для другого формы и условия те же. Им одинаково не верят, они одинаково сидят на скамье подсудимых, которая имеет свою особую не написанную еще психологию. Этого не должен забывать ни один судья. Соблазн осудить, когда самоуверенно судишь, очень велик.
Из защитительной речи Н. П. Карабчевского на судебном процессе по обвинению братьев Скитских
Предписанные докторами ежедневные пешие прогулки неожиданно быстро вошли у Александра Ивановича Орлова в привычку. Он, прежде проводивший свободное время в кресле или на диване, в кино или театре и предпочитавший передвигаться на автомобиле, вдруг стал чувствовать, что ему чего-то не хватает, если не отгулял в среднем темпе как минимум час. Участковый терапевт предупредила, что до конца июня больной Орлов может даже не мечтать о закрытии больничного, а заведующий юридической консультацией сказал, что без оформленного больничного листа юрисконсульт Орлов не может заключать соглашения о принятии защиты, потому что официально его на рабочем месте нет.
— Саня, это очень удачно получилось, — уговаривала мужа Людмила Анатольевна, — маклер подыскивает нам варианты обмена, люди будут приезжать смотреть нашу квартиру, а ты всегда можешь быть дома в нужный момент. С моим расписанием это трудно, у меня же то очники, то вечерники, то заочники, то заседание кафедры, то ученый совет. Если бы еще и ты сейчас работал, мы бы замучились…
