Перед дверью в начальственный кабинет Борис приостановился, чтобы сосредоточиться и придать себе вид деловой и уважительный.
— Разрешите, товарищ майор?
Зам по кадрам — мужчина лет тридцати пяти с открытым дружелюбным лицом, в новенькой форме с сияющими звездами на погонах — улыбчиво закивал.
— Орлов? Проходи, проходи, присаживайся.
— Спасибо, я пешком постою, — ответил Борис прежде, чем успел спохватиться и сообразить, что его известная всем коллегам манера изъясняться цитатами из кинофильмов в данной ситуации может оказаться не вполне уместной.
Но было поздно. Слово вылетело.
— Шутишь? — вздернул светлые брови майор. — Это хорошо. Значит, разговор у нас пойдет весело.
Да уж, большое веселье — шерстить материалы последнего съезда КПСС и постановлений ЦК и Правительства…
— Значит, так, Орлов, слушай сюда. У тебя в производстве находится дело о спекуляции, так?
— Так точно, товарищ майор. Четыре.
Кадровик растерялся, глянул непонимающе.
— Что — четыре?
— У меня в производстве находятся четыре различных уголовных дела по обвинению в спекуляции, — четко и невозмутимо ответил Борис. — Какое именно дело вас интересует?
— Грампластинки. Там группу два дня назад взяли возле «Горбушки» и возбудились сразу же.
Орлова передернуло. Отец-адвокат и мама, всю жизнь имевшая дело с выступлениями либо в суде, либо перед научной и студенческой аудиторией, с самого детства прививали ему культуру речи, неотъемлемой частью которой стал запрет на использование профессионального жаргона вне профессиональной среды. Назвать Дворец культуры имени Горбунова «Горбушкой» — еще так-сяк, допустимо, все москвичи пользуются этим названием, но слово «возбудились» в устах человека, не проработавшего в УВД и месяца, звучало просто оскорбительно. Да кем он себя возомнил, этот партийный деятель? Ничего, Борис его замучает служебными формулировками — мало ему не покажется.
— Так точно, товарищ майор, дело возбуждено дежурным следователем и по указанию начальника следственного отдела передано мне для производства предварительного расследования.
Майор, кажется, подвоха не почуял и счел демонстративно-правильные слова старшего лейтенанта ярким проявлением уважения к вышестоящему руководителю. Он слегка улыбнулся, поощрительно и покровительственно.
— Там у вас среди задержанных есть такой Шальков.
«Все понятно, — тоскливо подумал Борис. — Чей-то сынок из числа товарищей по работе в райкоме. Сейчас начнется… Почти все ребята из следствия уже жаловались на то, что новые назначенцы постоянно продавливают интересы своих протеже, только меня одного до сегодняшнего дня чаша сия миновала. Вот и мой черед пришел. Сразу послать или поцарапаться и попытаться покорчить рожи?»
