Увы, эта девушка была явно не из периода Возрождения, славившегося чистотой линий и естественностью красоты, простыми прическами и глухими платьями.
Я так засмотрелась на дитя эпохи, что едва не прозевала главного: она входила в двери дома, где мы обретались. Чувство, что я любовник, застигнутый на горяченьком, не покидало, пока мозг лихорадочно соображал, куда же спрятаться. Все втроем мы в одном месте скрыться не могли, а посему Адриано с верткостью ужа ввинтился под кровать (и так ловко это сделал, словно специально тренировался), а мы со свекром поделили платяной шкаф. Надо сказать, очень вовремя поделили, ибо красавице отчего-то вздумалось посетить именно нашу комнату.
Вошла она не одна, а в сопровождении то ли местного слуги, то ли чичисбея.
– Я желаю видеть Джованину немедля. Позови ее! – нервный надменный голос красавицы разлетелся по комнате осколками разбившегося хрусталя.
Прислужник скрылся, а гостья в нетерпении начала похлопывать веером по раскрытой ладони.
Мы со свекром партизанили из шкафа. К слову, в последнем наличествовало столько платьев, что там легко можно было спрятаться даже с открытыми дверцами, как в молодом, но густом ельнике. Дейминго, как и я, страдавший излишним любопытством и не считавший это пороком (скорее уж средством повышения уровня образования), прильнул к щели между створками. Увы, наблюдать в столь узкое смотровое отверстие нам обоим было жутко неудобно, а посему родственничек, не мудрствуя лукаво, совсем по-мальчишески начертил на дверце фигуру (вызвавшую в моем сознании жутко неприличные ассоциации). Та, на мгновение засветившись алым, погасла, а нам как через мутное слюдяное окошко открылась преинтереснейшая картина. Жаль лишь, что размер «экрана» был не более дисплея телефона.
В комнату вплыла светловолосая кокотка в дезабилье, состоящем лишь из тонкого спального платья, расшитого кружевом и убранного голубыми лентами. Точеные ножки в чулках, что во все времена будоражили мужское воображение, и мягкие домашние туфельки – не иначе, недавно дева встала с постели?
Гостья при виде вошедшей скривилась:
– Джованина, право, что за вид в полуденный час! – вместо приветствия выдала она.
Засоня ничуть не смутилась, лишь повела плечиком и промурлыкала:
– Для кого полуденный, а для кого – рассветный. Князь Бальтассире был столь учтив, что довез меня в своей карете из игорного клуба до самого дома. Он был столь обходителен, что я, как истинная синьора, не могла не пригласить его на чашечку горячего шоколада…
