Амьен, удивлённый и немного обеспокоенный этой новостью, встал и почтительно склонился в передней части ложи. Мадемуазель Дюбуа тоже встала, и её лицо выражало если не глубокую боль, то очень живое раздражение происходящим.
Очевидно, что она была намного менее затронута смертью дяди, которого она никогда не видела, а расстроена необходимостью оставить столь стремительно компанию и беседу, которая ей так нравилась.
Месье Дюбуа казался подавленным, и безусловно, это было связано не с тем, что не стало его брата, о смерти которого он якобы сожалел. Он его едва знал, и к тому же, и при жизни его не то что не любил, но даже не жаловал своей благосклонностью. Он мог ежеминутно пыжиться, подчёркивая на любом углу, что он капиталист-миллионер, но не мог так легко смириться с тем, что потерял значительное наследство.
Амьен рассматривал это событие, главным образом, с точки зрения продолжения своих отношений с отцом и дочерью, и ему казалось, что у него нет повода чересчур уж огорчаться. Наследство, которое ускользало от этой семьи, возможно бы и удвоило бы их состояние, но чем больше Аврора бы обогатилась, тем стремительней возрастал бы шанс, что месье Дюбуа проявил себя бы более требовательным к качествам, и главное, возможностям претендента на роль его зятя.
Но это был не самый лучший момент для таких глубокомысленных размышлений. Отец спешил уехать, а билетёрша, предупреждённая им, уже принесла его пальто и шляпу девушки в аванложу. Амьен, особо не понимающий и знающий, что следует говорить в подобных оказиях, смотрел на них, прислонившись к перегородке ложи, которая, вместе с другими двумя смежными, образовывала группу центральных лож театрального зала… у всех на виду.
Это был антракт, и в зале множество верроклей было направлено на мадемуазель Аврору.
—
Останьтесь, мой друг, — сказал месье Дюбуа художнику, который уже был готов к тому, чтобы их сопровождать к карете. — Вы не обязаны соблюдать траур, и осталось совсем немного времени до конца спектакля… и вам нет необходимости демонстрировать правила общественных приличий. Я вас уверяю, что если бы не этот случай, абсолютно не касающийся вас, мы предпочли бы закончить наш вечер с вами.
И так как Амьен сделал вид, что собирается протестовать, продолжил:
—
Не настаивайте, мой дорогой, иначе вы меня обидите. Впрочем, мы вскоре снова увидимся. Как только я освобожусь от хлопот, связанных с кончиной моего несчастного брата, мы однажды удивим вас своим появлением в вашей мастерской, я вас об этом со всей серьёзностью предупреждаю.
