Билетёрша пресекла в корне восторженные оценки рынка и энтузиазм месье Дюбуа. Она скромно вошла, и сказала, обращаясь к нему:
—
Там кто-то… один господин… просит вас, месье, выйти на минутку… он принёс вам очень срочную депешу.
—
Депешу! — повторил месье Дюбуа. — Это странно. Я никому не сказал, что отправился в Порт-Сен-Мартен, и телеграмма вдруг находит меня здесь.
—
Но, мой отец, ваш камердинер знает, что вы здесь, — сказала мадемуазель Дюбуа.
—
Это правда… я об этом не подумал… и он знает также, что я ожидаю важные новости, и так как он очень умён… вы позволите, мой дорогой Амьен, вас оставить на мгновение… Аврора с вами поговорит о живописи, она в этом разбирается лучше меня.
И месье Дюбуа поспешно последовал за билетёршей, которая закрыла на ним дверь ложи.
Так вот нечаянно случилось так, что только сейчас впервые в жизни Амьен оказался наедине с мадемуазель Дюбуа. В светском обществе, на раутах и салонах свидания наедине редки. Несколько слов, которыми обменивают у пианино, перелистывая партитуру, или у стола, в то время, как девушка подавала своей белоснежной рукой чашку чая наиболее элегантному из гостей своего отца.
Случай, который непредвиденный инцидент предоставлял художнику, был превосходен, чтобы выйти из обычной банальности разговора, и ему только оставалось им воспользоваться. Мадемуазель Аврора, со своей стороны, также этого, без сомнения, желала того же, так как именно она придвинула свою ногу к нему на более интимное расстояние, прежде чем обратиться со словами:
—
Я опасаюсь, что мой отец вас шокировал, вынуждая уточнить цифру ваших доходов, — сказала Аврора своим приятным голосом. — Не вините его. Он очень уважает деньги… именно то качество, которым не обладаю я. Но всё, что папа делает, он делает. Он меня обожает, и утверждает, что я не смогу быть счастливой без крупного состояния. Я, признаюсь, понимаю под счастьем нечто иное… Я совершенно не расстроюсь, если мой муж будет богат, но я хочу, прежде всего, чтобы он мне понравился, как человек и личность.
—
И я, мадемуазель, спокойно бы женился на девушке без приданого, если бы полюбил её.
—
Таким образом, мы друг друга поняли и всегда сможем договориться, — весело сказала мадемуазель Дюбуа. — Посмотрим, будет ли у нас одно мнение по поводу искусства. Вы должны хорошо разбираться в живописи в отличие от меня, не так ли? Вы — настоящий, признанный обществом художник. И Вы должны иметь эталон, к которому вы стремитесь, тип внешности девушки, о котором вы мечтаете, той, которую вы будете боготворить, и чьи черты будут угадываться во всех ваших работах.
