Возле собора, на приступочке, сидел еще нестарый человек, который, завидев подходившего к нему Маркела, встал. Маркел, остановившись перед ним, спросил:
– Это ты Максимка Кузнецов?
– Нет, – робко сказал тот человек. – Я Венька Баженов, а Максимка завтра заступает.
– А где он сейчас? – спросил Маркел.
– Спит дома, что еще, – ответил Венька.
– Ага, – сказал Маркел, – ага. После велел: – Сведи меня на каланчу.
– Э! – сказал Венька испуганно. – Я не могу. Мне надо здесь присматривать. Ты сам иди, чего тебе.
И в самом деле, подумал Маркел, и пошел, открыл калитку, зашел за оградку и только тогда увидел, что возле лестницы на колокольню стоят два стрельца. Маркел им сказал:
– Здорово живем, ребятки. Мне надо наверх. – И показал овчинку.
Стрельцы расступились. Маркел стал подниматься по лестнице. Лестница была крутая, тесная, а сама колокольня высокая, саженей в двадцать, не меньше, так что Маркел запыхался, покуда на нее взобрался.
Зато смотреть оттуда сверху вниз было очень способно: Маркел видел и Авласкино, и Битяговское подворье, и кабак, и заволжскую Тетерину слободу, и уже с этой стороны Конюшенную, а за ней дальше, уже даже за городским валом, Янову, и еще много чего другого. А вот зато сам внутренний царевичев двор был виден плохо, потому что с ближней стороны половину его закрывали каменные так называемые Тронные палаты царевичева дворца, а дальше самый дальний угол был не виден из-за старой Константиновской церкви. Так же и другие разные постройки тоже лучше не стояли бы, думал о них Маркел, внимательно рассматривая внутренний царевичев двор. Хорошо еще, думал он дальше, что хоть то самое место, где та великая беда случилось, было видно хорошо. Так что вполне такое могло быть, что Максимка Кузнецов отсюда, сверху, видел, что же там тогда сотворилось. И завтра его надо будет привести к кресту, а после при всех спросить, с жаром подумал Маркел, и опять стал смотреть сверху вниз на тот угол двора, где ровно неделю тому назад, даже уже больше, еще в полдень, государь царевич Димитрий Иванович пришел туда живым и невредимым, а обратно его унесли неживым. Так что же там тогда случилось в самом деле?! Вот о чем тогда думал Маркел, и стоял, и смотрел еще и еще. А после стал смотреть и по другим сторонам, особенно на пролазные Фроловские ворота, которые оттуда, сверху, тоже были видны очень хорошо, и через них сновал народ по мосту через ручей туда, где на самом берегу реки, то есть Волги, стояли одна за другой три, пять, семь царских конюшен. А перед конюшнями стояла слобода, где, вспомнил Маркел, в первом доме с краю живет некто Андрюшка Мочалов, который умеет славно чистить хлебное вино. И кому, как не ему, тут же подумал Маркел, держать тайную корчму?! Вот кого сейчас бы стоило проверить, подумал Маркел дальше, поправляя шапку и поворачиваясь к лестнице.
