– А кто это видел, что он? – спросил Маркел.
– Как кто! – сказал боярин Михаил. – Все видели. Ну, – спохватился, – не все, конечно, но все же слышали, как Осип кричал, что не убивайте, православные, винюсь… А видел Максимка Кузнецов, и ему это по службе положено, Максимка был тогда на колокольне Спасовской, и оттуда видел, как они подошли и как Никитка взял Митю за ворот, а Осип ножом ударил. И Максимка ударил в набат. И мы все сбежались, и Максимка об этом и тогда кричал, и нам после рассказывал, поэтому все это знают.
– А здесь его сейчас боярин Василий спрашивал? – спросил Маркел.
– Я этого не знаю, – сказал боярин Михаил даже с некоторою неприязнью. – Мне до этого нет дела. Это Васильево дело, это Василию поручено.
– Ага, ага, – сказал Маркел. После спросил: – А что было раньше: Максимка ударил в набат или Петруша в голос закричал?
– Я этого тоже не знаю, – сказал, уже в сердцах, боярин Михаил. – Я тогда здесь был, у себя. Я на колокольне не стоял!
– Ага, ага, – опять сказал Маркел. После сказал: – А другие еще говорят, что государь царевич сам зарезался.
– Другие пусть что хотят говорят, – сказал боярин Михаил, – им после за это ответ держать. А я говорю как было.
– А еще, – сказал Маркел, – говорят, что у царевича была падучая. Была?
– Раньше не было! – сказал боярин Михаил очень сердито. – Ведь не было, Гриша?
– Не было, – твердо сказал боярин Григорий. – Покуда эти скоты не приехали, не было. А приехали и навели. Испортили Митю, вот что!
– Испортили, испортили! – еще грозней сказал боярин Михаил. – Как Маша убивалась, как слезы лила! И чем только мы его не лечили, каких только шептух не водили!
– И шептунов! – сказал боярин Григорий.
– И шептунов, – сказал боярин Михаил. А как же! А дитя сохнет и сохнет.
– А что за нож у него был? – спросил Маркел.
– Нож? – переспросил боярин Михаил. – Какой нож?
– А которым он тогда зарезался, – сказал Маркел. И тут же быстро добавил: – Или каким его зарезали.
– А! – грозно воскликнул боярин Михаил. – И ты туда же, пес! Не знаю я никакого ножа! Пошел вон!
– Миша, Миша! – воскликнул боярин Григорий и сделал знак Маркелу, чтобы тот не уходил. – Миша, чего ты кричишь?! Человек по делу спрашивает, у человека такая служба. – И продолжал, уже оборотившись к Маркелу: – Был, говорят, нож. В траве лежал. Очень красивый, просто загляденье. Я у Маши спрашивал, у государыни Марии Федоровны: Маша, что это за нож был такой? А она говорит: я не знаю, никакого такого ножа я у Мити не видала. А нож там был! А после пропал. Унесли его их люди, там же их людей было немало, и унесли они его обратно к себе на подворье и спрятали. И я тогда велел Ваньке Муранову: идите и найдите его там хоть бы и из-под земли. И они пошли и всё подворье разграбили, а принесли палицу, самопал, ножны от сабли и два ножа не тех. Я говорю: а где тот?!
