Внизу, где сыпучая, песчаная гряда переваливалась через едва заметный след караванной дороги, стоял безобразный ящик на трех колесах. Четвертое лежало около.
Как у трупа, около которого повозились уже крылатые и четвероногие хищники, из-под клочьев изорванного мяса и кожи торчат оголенные ребра, так из-под клочьев холстины виднелись деревянные ребра верхней части кузова.
Немного в стороне лежала куча старого изодранного платья. У этой кучи виднелось что-то похожее на человеческую ногу; у этой кучи были даже руки, судорожно искривленные пальцы которых глубоко врылись в окровавленный песок, и от этой кучи несло запахом разлагавшегося трупа.
Кругом было тихо, как в могиле: ни звука, ни движения.
— Падалью воняет, — произнес проснувшийся всадник.
— А ведь дело скверное, — заметил другой. — Не вернуться ли нам назад, в Аль-Кадук?
— Падалью воняет. Это сделано давно; или сегодня, рано утром, или еще вчера. Они теперь далеко. Ну, тяни эту ленивую гадину и едем дальше.
— Да, черт возьми, едем... Я, вот уже целую ночь иду пешком.
— Если бы верблюд мог идти без твоего содействия, мы ехали бы оба; а я разве виноват, что у меня осталась в распоряжении только одна нога... Проклятое колено! Как оно опять расходилось!
— А что, если с нами то же будет? Если барантачи теперь на той станции, куда мы едем?
— А если они там, откуда мы уже уехали? Шансы совершенно одинаковы. Продвинь еще немного вперед этого подлеца... А! вот оно что... Ведь я узнал, кто это.
— Я тоже догадываюсь.
— Это жид, помнишь, в Уральском укреплении, с женой и немцем-механиком... Ты это их ищешь? Загляни в фургон; там, должно быть, и жена, и немец.
— В фургоне никого нет, — процедил сквозь зубы тот, который шел пешком.
Он бросил верблюда и, взобравшись на колесо экипажа, рылся внутри его, погрузившись в фургон всем корпусом.
— Ну, значит, у него украли жену и немца, да, кажется, сколько я могу разглядеть, и его собственную голову.
Мороз подрал по коже обоих наблюдателей. Скверные мысли заворочались в мозгу. Одни, в самом глухом месте песчаной пустыни. Ждать помощи неоткуда. Кто поручится, что с ними не будет, может быть, даже очень скоро, того, что случилось с этим жидом... Может быть, за этим барханом сидят они... Сейчас вылетят на них со своими длинными пиками...
— Ты слышал!?
— Ничего не слышал.
— Где-то гикают.
— Это у тебя в воображении гикают или... постой-ка... нет это в желудке у нашей скотины, — бравировал тот, который сидел на верблюде. Но голос его слегка дрожал, словно в его горле что-то задерживало звуки. — А
