Капитан сел на прежнее место и опустил усатое лицо на грудь. Долго он сидел в таком положении; потом начал шарить вокруг себя руками, шарил долго, пока не схватился за кисти вышитой подушки; с усилием, словно в ней было десять пудов, подтянул он ее к себе, запрокинулся назад всем корпусом и вытянул ноги.
Старик-сарт робко подошел к нему и заглянул в лицо. Глаза капитана были закрыты; из-под седых усов вырывалось тяжелое, порывистое дыхание. Он спал.
— Хозяин уехал, — начал садовник. — Хозяин совсем уехал в город, — произнес он громче, наклонившись к самому уху спящего.
— Карамболь по красному!.. Хлоп!..
Сарт в испуге отскочил и сплюнул в сторону.
— Заснул пьяный кабан, — произнес он по-татарски, сплюнув еще раз, и выругался.
В воздухе стало прохладно. Тени в саду стали синеватее и гуще; в углах и внутри комнат совсем стемнело. Вершины тополей и карагачей ярко зарумянились; над прудом и арками подымался белый пар. Тучи комаров с тихим звоном заносились в вечернем воздухе. Два длинноногих аиста, мелькнув красными пятнами на небе, пронеслись над садом. До слуха доносился жалобный, зазывающий крик: это муллы, стоя на крышах своих мечетей, зажав уши и обратив свои лица к востоку, призывали правоверных творить вечерний намаз (молитвы).
Садовник оставил надежду разбудить пьяного гостя. Он убрал все, что было на столе, тщательно подмел окурки папирос и гранатные корки и побрел опять к пруду. Здесь он зачерпнул в кувшинчик воды, отвернулся в сторону и сделал омовение; потом разостлал на земле какую-то ветошь и стал на нее на колени.
Неподвижно, словно бронзовая статуя, находился он в таком положении почти полчаса времени; только сухие, старческие губы медленно шевелились, творя обычные молитвы. Он все забыл в эти минуты; он ничего не чувствовал. Большой комар сел как раз на конец его носа, все более и более наливалось ладное насекомое, и безнаказанно улетело прочь, оставив на носу крупную каплю алой крови.
Перлович избавился от своего гостя, употребив уловку, хотя и слишком незатейливую, но уже несколько раз удававшуюся ему прежде.
Он очень хорошо знал, что Блюменштант недолго будет его дожидаться: винные пары, с помощью усыпляющей тишины и наступающего мрака, возьмут свое. О дальнейшем Перлович не заботился: он также знал, что капитан проспит у него на террасе до утра, потом выкупается в пруду и, освежившись, забудет, о чем шла речь накануне.
Подтянув подпруги у седла, он сел на своего смирного коня и поехал в
