— О, дружище Холмс, как же вы пришли к такому выводу?
— Незадолго до гибели он тщательно вымылся, Ватсон. У него такая кожа, будто он несколько часов принимал ванну. Безукоризненно чистая одежда, вычищенные до блеска ботинки… И пахло от него, будто от сборщика лаванды. Подмышки обработаны дезодорантом, полость рта — спреем для освежения дыхания. Химический анализ, безусловно, подтвердит их присутствие.
— Да, Холмс, но лично я надеваю свежее белье всякий раз, когда собираюсь на совещание, — возразил гаупткомиссар. — Само по себе ухоженное тело еще ни о чем не говорит.
— Однако, Ватсон, разве перед служебными совещаниями вы пользуетесь спреем для интимной гигиены? Марки «Бесаме мучо», например?
— Значит, он пользовался таким парфюмом?
— О чем и речь! И надо сказать, в эту симфонию ароматов вкрался еще один запах — пота. Наш мачо весь взмок. Возможно, нервничал сильнее обычного.
— Ну хорошо. А чем пробавлялся другой? — поинтересовался Еннервайн.
— Этот великан? Содержимое его желудка гораздо интереснее. Я сделала подробнейший анализ. Все, что там было, перечислено в отчете, потом прочитаете. Список длинный, его открывают ноль целых одна сотая миллиграмма гиперицина, а завершают два целых семьдесят пять сотых микрограмма цинка.
— И что это дает в итоге?
— Айершеке.
— Простите, не понял…
— Айершеке — это традиционное блюдо саксонской кухни: снизу дрожжевое тесто, сверху суфле. На мой вкус, в него надо класть поменьше сахара. Сорок граммов — это однозначно много.
Вид у девушки был отталкивающий. Впечатление от ее внешности сильнее всего портил перекосившийся парик. Ее щеки имели желтоватый оттенок, крупная картофелина носа придавала лицу глуповатое выражение, а в близко посаженных глазах стояло тупое безразличие. Из рукавов старомодного платья выглядывали неуклюжие грязные руки. Ее туфли тоже когда-то были модными — до нашей эры. Стоя у парапета балкона, она раскачивалась взад-вперед, как больные аутизмом, и человек со стороны наверняка принял бы ее за сумасшедшую. Платье с нее слегка сползло, обнажая безобразные синюшные пятна на теле.
— Гизела!..
Из-за спины дурочки выглянул какой-то мужчина. Та почти не отреагировала на его появление, однако хотя бы прекратила навязчивые раскачивания из стороны в сторону.
— Гизи-беби!
Мужчина приобнял Гизелу за бедра левой рукой, и тут же откуда-то вынырнул второй, сделав то же самое, но правой рукой.
— Похоже, пора, Гизела.
Руки сообщников были в стерильных резиновых перчатках. Эти люди не хотели оставлять следов. Крепко ухватив несчастную за бедра, они приподняли ее — и сбросили с балкона.
