Аттракцион заработал на всех парах, и доходы Хакима Абдрашитовича подскочили до внушительной суммы — две тысячи рублей ежемесячно. Любопытная подробность: при норме 10 сеансов в день он умудрялся делать 15—18, работал без выходных и за свои выступления получал в среднем семьсот рублей, а остальное шло к нему в карман в виде амортизации аттракциона, исчисляемой в зависимости от количества отработанных сеансов.
Казалось бы, любой нормальный человек удовлетворится подобным вознаграждением, но Хаким Абдрашитович был патологически жаден, ему всегда и всего было мало. Он оформил свою жену кассиром, а жену сына — контролером и развил бурную деятельность с так называемыми «обратными билетами».
Согласно действующей инструкции контролер зрелищного предприятия, пропуская публику на представление, обязан порвать предъявленный входной билет и бросить обрывки в урну, но невестка Хамалетдинова стала поступать иначе — половину билетов рвала, а половину сминала. В конце дня содержимое урны тщательно сортировалось, и целые билеты ночью разглаживались горячим утюгом, после чего продавались заново. По плану на каждом сеансе должно было присутствовать 100 зрителей, вместимость же галереи позволяла одновременно запускать туда втрое больше. Поэтому труппа Хамалетдинова не только перевыполняла финансовый план вследствие дополнительных сеансов, но и давала владельцу за счет «обратных билетов» регулярный доход, размер которого колебался от трех до четырех тысяч в месяц.
Примечательно, что все члены семьи Хамалетдинова не имели от этого ни копейки, а сам Хаким Абдрашитович купил двухэтажный дом в Сиверской и продолжал копить деньги. В сберкассы он никогда не верил и прятал свои богатства в потаенных местах, точных координат которых не знала ни одна живая душа. Халиду он считал идиоткой, а Халима презирал, ненавидел и боялся. Тот читал книги, ходил в кино и пытался вслух рассуждать о смысле жизни и предназначении человека, чего Хаким Абдрашитович понять, разумеется, не мог.
Несмотря на свою несомненно мужественную профессию, Хаким Абдрашитович трусил и всерьез опасался, что Халим может убить его и завладеть богатством. Как это ни странно на первый взгляд, страшила Хамалетдинова не смерть, а утрата денег. Поэтому уже через год они с сыном жили в разных вагончиках и питались раздельно.
Так труппа работала больше пяти лет — до тех пор, пока на ее горизонте не возникла импозантная фигура тридцатипятилетнего красавца Насруллы Хидиятуллина, двоюродного брата Хакима Абдрашитовича по материнской линии. Одетый с иголочки во все импортное и дочерна загоревший под лучами жаркого бакинского солнца, родственник попросился в труппу и был зачислен на должность шапитмейстера, для чего его предшественника уволили за нарушение трудовой дисциплины, выразившееся в полуторамесячном запое. Приступив к выполнению новых обязанностей, остроглазый Насрулла мгновенно постиг сущность мотоциклетного бизнеса и месяц спустя внес ценное предложение, обратив внимание владетельного кузена на не совсем приятное обстоятельство: после термообработки утюгом «обратные билеты» приобретают ненужный блеск и при внезапной проверке кассы могут пустить под откос все предприятие Хамалетдинова. Для повышения безопасности аттракциона Насрулла предложил укладывать «обратные билеты» между двумя обрезками струганых досок, а сами обрезки на ночь зажимать в тиски. Идея в тот же день получила практическое осуществление, а Насрулла стал любимцем Хакима Абдрашитовича.
