Потерять его – как потерять сердце, бьющееся в груди. Это нельзя сравнить с потерей Маркуса. И может быть, это и есть доказательство любви.
Оливия любила Тарека.
И в эту минуту ей больше всего хотелось, чтобы он испытывал к ней то же чувство.
Когда он взял ее на руки, когда понес в спальню, когда нежно уложил на постель, Оливия осознала, что хочет она или нет, но это уже свершилось. Защищаться более бесполезно. И не важно, какую боль это может причинить в будущем.
Она лежала в постели абсолютно голая, не испытывая ни капли стыда, и смотрела, как Тарек ложится рядом.
– Расскажи мне про свою спину, – тихо попросила Оливия.
Ей хотелось услышать все жуткие подробности. Даже если будет тяжело, даже если будет невыносимо, даже если это сделает ее уязвимой.
– Я уже говорил, – ответил Тарек. – Он пытал меня.
– Но за что?
– По его словам, наши родители погибли из-за слабости нации. И тогда он решил сделать меня сильным. Он говорил, что делает это со мной ради Тахара. Потому что он любит меня. Якобы это единственный способ защитить нас обоих.
– Но ведь он сам…
Тарек протянул руку к ее груди, скользнул пальцем по розовому соску.
– Ты такая нежная, Оливия. И красивая. Я не хочу мучить тебя тем, чем он мучил меня. Там нет ничего, кроме мерзости и предательства.
– Не прячь это от меня, пожалуйста. Я устала, что кто-то близкий скрывает от меня свою жизнь. Расскажи мне. Не дай снова чувствовать себя одинокой.
– Не понимаю, – закачал головой Тарек. – Если ты с кем-то в постели, ты уже не одинока.
– Ты ошибаешься. Поверь мне. Можно спать вместе, но быть так далеко друг от друга.
– Ты про Маркуса?
– Я про нас, – сказала Оливия и положила руки Тареку на запястье. – Родители пропустили мой пятнадцатый день рождения. Это такая мелочь в сравнении с тем, что пережил ты. – Она аккуратно провела пальцем по его загрубевшему шраму. – Но на мне это оставило рану. Невидимый шрам. Я сама испекла торт. Первый раз в жизни. И все же на мой день рождения был торт. А ты был лишен и этого.
– Оливия, – сказал Тарек хрипло, грубо. – Не умаляй свою боль лишь потому, что я страдал больше.
Оливия тяжело сглотнула.
– Это мудрый совет.
– Я долгие годы был один. У меня было время набраться мудрости.
– Теперь я это вижу. – Она надолго закрыла глаза. – В тот день рождения… Я знала, что Эмили останется в больнице. Слишком низок был уровень тромбоцитов. Но я попросила родителей приехать хотя бы на ужин. В мой день рождения. – Оливия заморгала, не давая проступить сухим, обжигающим слезам. – Они не приехали, – сказала она шепотом. – А я ждала и ждала. Но их не было. – Оливия чувствовала, как под ее пальцами напряглись мышцы Тарека. – Тогда я выкинула торт. Есть его в одиночку было слишком тяжело.
