— Взаимно. — Йон дождался, когда выйдут Штрунц и Шмидт-Вейденфельд, потом посмотрел на Юлию. — Как дела? — Он волновался словно подросток перед первым свиданием.
— Нормально, — ответила она. — Вот только это дурацкое опоздание. Досадно и стыдно.
Под кожаной курткой на ней была белая майка. Из выреза что-то блеснуло на ключице. Маленькая звездочка? Когда-то в Греции, много лет назад, он наблюдал морское свечение. Они с Шарлоттой любили плавать по ночам. Вода на коже мерцала золотом. Может, Юлия вся усыпана под одеждой такими золотистыми звездочками? Ему захотелось снять с нее кожаную куртку, майку, стянуть джинсы…
— Не волнуйтесь из-за таких пустяков, — успокоил он. — Если хотите, я отвезу вас домой.
— Что ж, если у вас найдется время…
Найдется ли? Время — это все, чем он располагал. Хотя, пожалуй, нет, — это как посмотреть…
Они шли по коридору, локоть к локтю. Он с удивлением обнаружил, что длина ее шагов такая же, как у него, хотя ростом она ниже. Как ему хотелось обнять ее за плечи! Он с трудом сдерживал себя и сохранял дистанцию.
Возле одного из окон стоял Ковальски и крутил в пальцах сигарету.
— Йон, не желаешь пропустить по маленькой? Все равно день, считай, прошел.
Для кого как, подумал Йон.
— Нет времени, Гаральд, — ответил он вслух, — в другой раз.
Сколько уже было таких «других разов»? Впрочем, Ковальски не понимал деликатных намеков.
В конце коридора они, не сговариваясь, одновременно обернулись: Ковальски поймал Гешонек. Та непроизвольно подняла кверху обе руки.
— Бедняжка, — усмехнулась Юлия.
— Как правило, в любом школьном коллективе есть такой балласт, — сказал Йон. — Обычно их три-четыре человека. Все от них шарахаются, страдают, но, увы, все равно вынуждены общаться.
Она невесело засмеялась.
— Вот если подсчитать общее количество… И прикинуть, сколько вреда способен причинить некомпетентный учитель за свою многолетнюю деятельность… Скажем, за тридцать лет через него пройдут тысячи школьников, и в худшем случае они до конца дней пронесут такое же отношение к своей работе.
— Удивительно, что для многих дурной пример все-таки не окажется заразительным, — добавил Йон.
— Для кого? Для школьников? Или учителей? — Она опять засмеялась и неожиданно спросила: — Скажите, сколько вам лет?
— Пятьдесят два года, — ответил Йон и добавил: — Рост метр девяносто пять, вес семьдесят один килограмм. Некурящий. А вы?
— Метр семьдесят восемь, иногда курю. Тридцать три. Года, естественно, не килограмма. Мой вес — большой секрет.
