— Судьба послала нам хорошего товарища, — сказал председатель. — Синьор Пизани, ты будешь достойным членом Союза 13-ти. Кто еще имеет что сказать по поводу избрания Фалиери дожем?
— Конечно, Марино Фалиери, только Фалиери, — раздались голоса.
— Я приступаю к голосованию: кто за избрание Фалие-ри — встаньте, — сказал председатель.
Все поднялись.
— Итак, Фалиери избран единогласно и дожем, и кандидатом умереть. Закрываю заседание.
Нобили сняли черные сутаны и приготовились идти. Впереди шел Стено с факелом, предпоследним шел председатель Градениго, последним вновь избранный Пизани; но едва только все члены Союза 13, передавая при выходе каждый раз факел следующему и выжидая определенное время, чтобы не выйти из-под земли толпой, ушли, как председатель, дав факел Пизани и приказав ему выждать определенное время, вышел и, очутившись на поверхности земли, захлопнул крышку над самой головой ошеломленного Пизани.
— Товарищ Пизани, — раздался сверху голос, — третье испытание не заставило себя ждать: Союз 13-ти испытывает твою стойкость.
После этого Пизани услышал еще, как тяжелый камень сам собой, очевидно, вернулся на прежнее место.
Все было тихо.
Он остался один под землей с догорающим факелом в руках.
ГЛАВА II. Коварная красавица.
Утренний рассвет забрезжил в окне спальни донны Анд-жиолины.
Лучи его скользили по золоченой мебели, обитой лиловым бархатом, на которой небрежно валялись: камзол, шляпа и плащ венецианского нобиля. Шпага его лежала на полу и сверкала эфесом, усаженным брильянтами, переливавшимися тысячами огней. Это член Совета Десяти, Микаэле Стено, проводил последнюю ночь у донны Анджиоли-ны, невесты ненавистного ему члена Совета Сорока, Марино Фалиери.
— Пора, Микаэле, иди, — говорила она, покрывая его лицо бесчисленными поцелуями, — иди и вспоминай всю жизнь наши счастливые ночи.
— Нет, Анджиолина, нет, — послышался ответ, — теперь я уйду, но это не последний раз, и догаресса будет так же моей, как была моей неприступная Анджиолина.
— Догаресса? — удивленно спросила она.
— Да, моя милая, это уже не тайна. Вся Венеция говорит об этом. Твой нареченный, Марино Фалиери, будет дожем Венеции.
Удивлению Анджиолины не было границ.
— Таково единодушное и непреклонное желание всех венецианских нобилей, — продолжал Стено. — Ты будешь догарессой и по-прежнему моей.
Коварная Анджиолина быстро освоилась со своим новым положением и сразу заговорила в другом тоне:
— Микаэле, но ты ведь должен понять, что это тогда будет, тем более, невозможно. Ты знаешь, какая свита у догарессы, знаешь, как эта свита ни днем, ни ночью не оставляет свою повелительницу без наблюдений.
