Стройку, и это нормально, удалось начать не сразу. Полторы недели ушло на согласования и утверждения, подгонку готового проекта под существующие реалии (другой кирпич, другие балки, другие блоки, всё другое…), завоз стройматериалов и техники. Когда завезли столько, что можно было, наконец, попробовать начать работать, оказалось, что запил местный прораб и пить будет ещё три дня минимум. А другого нет. Так мы и ходили между блоками, сброшенными в чистом поле, не понимая, что происходит. Приехал главный инженер по фамилии Горлышко или Горлушко, привёз два ящика пива и попытался что-то объяснить по сути. Из объяснений стало понятным, почему мы в поле гуляем, а не строим. И дело оказалось вовсе не в «неправильном» проекте и пьющем прорабе. Дело оказалось в деньгах, которые выделили три месяца назад, но почему-то не подвезли до сих пор. Обещали завтра, но уверенности нет. Можно было подумать, что деньги возят грузовиком, а грузовик проколол колесо и карбюратор засорился.
Прораб вышел из пьянки и зашёл на просушку. Деньги всё-таки «подвезли» и нам выдали аванс за две недели ничегонеделанья, после чего мы опять ничего не делали по причине аванса и вкусного портвейна еще два дня. А потом начали! И как начали! Руки, соскучившиеся по лопате и мастерку, творили чудеса. Через неделю фасадная стена будущего завода, снизу доверху вымазанная как будто специально цементным раствором и немного наклонившись вовнутрь, стояла во всю свою восьмиметровую высоту. Прораб сначала матерился, потом зашёл в каптёрку, выпил лекарство, ещё раз посмотрел на стенку и сказал: «подходяшшэ»! За фасадом последовали стены, и через месяц работы каменьщиком я себя почувствовал профессионалом. Однажды в будущей жизни умение обращаться с мастерком и кирпичами мне пригодилось. А зарплату задерживали, потом сильно задерживали, а потом мы вместо работы поехали в Шахматово разбираться с Лёхой, почему мы сидим без денег. К ответам он не подготовился и ничего кроме «купил костюм», «немного выпил» и «деньги будут» ответить не мог. Чуть позже мы выяснили, что он умудрился пропить меньше чем за месяц около полутора тысяч рублей со своим приятелем – главным инженером Горлушко. Сейчас им обоим было страшно: стройка «заваливалась», народ бунтовал, денег опять не «подвезли». «Что делать? Всё пропало!». Действительно, ударно проработав с перебоями ещё три недели, закончить строительство завода нам так и не удалось. Мы не получили обещанных премиальных. Виноватых никто не искал. Мы вернулись по домам вовремя, недовольные ни заработком, ни вообще… хотя впечатлений нахватались предостаточно. «Выжатый» страстной крестьянкой, мой приятель Мишка вскоре восстановился, набрал вес и ещё несколько раз ездил к ней из Питера в Шахматово. Обычно после возвращения он тут же шёл в профком и просил путёвку в профилакторий. Глядя на его худобу и проявившуюся мечтательную задумчивость, ему обычно не отказывали. Он женился последним из нас, уже под сорок. Я думаю, что это из-за неё.
