Лето подкралось незаметно. Надо было что-то решать, а время оставалось в обрез. Дело в том, что каждое лето я обязательно ездил в стройотряд. Денег, заработанных в стройотряде за два месяца, потом хватало почти на целый год, и не ехать было нельзя. С другой стороны и ехать было нельзя, потому что жена собиралась рожать. Мне надо было быть рядом! Остановились на компромиссном решении: в стройотряд я поеду, но не в Казахстан или Приморье, или Сыктывкар, а поближе – в Ленинградскую или Псковскую область. Предложений было много, но я выбрал вариант с Лёхой Исаевым – полулегендарным командиром студенческих отрядов моего любимого института ЛЭТИ. С ним ребята обычно неплохо зарабатывали. Сам Лёха спешил, он умудрился получить экстерном диплом, поступить в аспирантуру и уже через год защитить кандидатскую. Он жил в ускоренном режиме, много ел, много пил, был шумным, генерировал безостановочно и свиду казался рубаха-парнем. Многие на это «покупались». Я тоже «купился» и поехал с ним в Псковскую область в посёлок Шахматово, известный тем, что именно сдесь находился дом-усадьба семьи Александра Блока. В трёх километрах от Шахматово начиналось строительство завода витаминной муки, стройки республиканского значения. Я должен был возглавить бригаду каменьщиков и в течение полутора месяцев подвести стены будущего завода под крышу. Заработок обещал быть хорошим!
Нас было пятнадцать молодых, сильных и здоровых. Поселили нас в маленькой деревеньке без названия в обычном старом рубленом доме. Там мы спали на сеновале на чердаке, завтракали и ужинали внизу за большим деревянным столом. Готовила и накрывала на стол молодая симпатичная крестьянка, прославившаяся тем, что «успала», как говорили местные, к своим тридцати годам уже двух мужей. Для дохлых питерских студентов она представляла ощутимую опасность, коли уморила двоих деревенских. Мы её дружно боялись и к себе не шибко подпускали. Пару раз, застав её не совсем одетой, я понял, что бояться надо больше, чем мы боялись сейчас. Сложением она была совершенна, бёдра крутые, грудь – мечта! Об этом я оповестил остальных четырнадцать шабашников. Тринадцать поверили и ещё больше забоялись, один оказался падким на сладкое и чуть не стал третьим в её списке жертв. Она его выжала за неделю, как выжимает сок профессиональная соковыжималка. Вскоре он уехал восстанавливаться, не дождавшись конца шабашки. Готовила она плохо, но на свежем воздухе есть хотелось так, что её стряпня шла на ура. Главное, чтобы много! По субботам деревенские выделили нам время для бани на берегу пруда прямо в центре деревеньки. Банька топилась по-чёрному, и это было круто! Выскочив после первичной обработки берёзовым веником из бани весь в чёрной саже, ты тут же сваливался в пруд на глазах у женской части населения деревни, собиравшейся на противоположной стороне пруда и с интересом наблюдавшей за обнажёнными студентиками. «Интересно, и что у этих городских там меж ног имается?». Слово «имается» означало имеется. Таких слов – недоразумений я в это лето наслушался достаточно. Например: подстричь ножницами – «стригнуть ножням», толкнуть вперёд – «торнуть уперэд» и т. д. Недалеко от нашей деревеньки находилась другая деревенька, где жил очень известный колдун. Имя не помню. К нему круглосуточно шли люди. Иногда страждущие стучались по ночам и в наш дом с просьбой пустить переночевать. Хозяйка охотно впускала за плату. Не пройдёт и пяти лет, как этот колдун поможет моему отцу вынести страшную операцию и выжить, когда казалось, что всё кончено. О колдуне ходили легенды, попасть к нему стремились великие и властьимущие. Он был большого роста, лет пятидесяти, груб и постоянно немного пьян. Толпа около его дома достигала ста человек, и иногда люди стояли в ожидании колдуна по несколько дней под дождём, в жару и в мороз. Мне было интересно узнать о нём больше и я иногда расспрашивал паломников. Он принимал не всех, кому-то отказывал по только одному ему известной причине. Впустив пациента в дом, сначала пугал, что болезнь не лечится, потом брал с полки огромную книгу и безошибочно рассказывал о нём практически всё. И это «всё» оказывалось правдой! О болезнях колдун никогда не расспрашивал – он болезнь чувствовал на расстоянии и молча прямо при пациенте готовил снадобье. Давал краткие инструкции и грубо выставлял за дверь. Деньги брал не со всех, причём материальное положение паломника значения не имело! Вот такой был колдун!
