И застывал в многочисленных сотах, как лёд.
Трудолюбивых мелисс он увидел в работе:
Зданье из мягкого воска росло на глазах.
Феб очутился на миг в «беломраморном» соте,
Солнце сверкало по стенам в широких пазах.
110
Сон оборвался внезапно, как песнь коростеля,
Бог Лучезарный проснулся, запомнив мечту.
Очи открыв, оставался он долго в постели —
Думал, как сможет из камня создать красоту.
Ночь отступала неспешно на запад холодный,
Дивная Эос направила взор в небосклон,
Гимны исполнил у входа в грот ветер свободный:
«Слава тебе, сын Зевеса, наш бог Аполлон!»
111
Мысля о храме, ушёл он из грота Латоны,
Солнечный луч пробежал по пологим холмам,
Вились меж ними бурлящие реки-питоны,
«Люди здесь есть!» – понял бог по летящим дымам.
Вдруг он увидел над северным морем сиянье
В виде стволов, подпиравших собой небосклон…
Замер Зевсид пред увиденным, как изваянье:
«Храм мой украсят ряды белоснежных колонн!»
112
Сел возбуждённый Зевсид торопливо в корзину,
И на Парнас он направил своих лебедей:
«В будущем снова увижу я эту картину
И ознакомлюсь с делами и жизнью людей!»
Птицы так мчались навстречу потокам Зефира,
Что захватило б у слабого смертного дух,
Белые перья сияли на фоне «сапфира»
И вдохновили Зевсида: «Поможет мне пух!»
113
К вечеру он приземлился у бездны Пифона,
Вновь оглядел это место с различных сторон:
«Будет мой храм здесь стоять, возле рощи цитрона!» —
Вслух произнёс архитектор богов Аполлон.
Ночью глубокой по просьбе прекрасного бога
Птицы к подножью Парнаса доставили пух,
Ярко блеснул он в ночи, словно в речке сорога,
Быстро собрался во мгле он в десяток стамух[10].
114
Вскоре сложилась на небе ночном колоннада,
Следом за ней появились большой архитрав,
Портик с рисунком и крыша, под ней – анфилада…
Феб создавал на священной земле кенотаф.
Силою мысли вращал Феб своё созиданье,
Вымерил взглядом пропорции в нём и углы,
И опустил у подножье горы в ожиданье,
Что будут части его и крепки, и белы!
115
В полном безветрии спали дубы и цитроны,
С храма из пуха Зевсид не сводил острый взор,
Вскоре бог солнца взглянул на Парнасские склоны,
Ласковый луч устремляя меж раненых гор.
Портика храма коснулся сияющий Гелий,
Свет по высоким колоннам спустился к земле,
Храм каменел и, сверкнув чешуёю форелей,
Стал неподвижным над бездной, подобно скале.
116
С гордостью Феб обошёл белоснежное зданье,
Золотом тонким украсил его изнутри:
«Будут правдивыми в храме моём предсказанья,
Станут равны в этом доме рабы и цари!»
«Смертным служить предстоит в этих мраморных залах,
