Очерки по новейшей истории России и не только… | страница 41
Далее. Реконструируем по журналу посещений, как происходили события на следующий день 22 июня 1941 г. в день нападения Германии на СССР.
В 5.30 германский посол В.Шуленбург прибыл к наркому иностранных дел В.М. Молотову с нотой об объявлении войны, а затем в 5 час 45 мин (через 15 мин) Молотов одновременно с Берия, Тимошенко, Мехлисом и Жуковым прибыли в кремлевский кабинет. Секретарь ЦК ВКП(б) Маленков появился в кабинета Сталина в 7 час 30 мин, а член политбюро А.И.Микоян и того позже почти в 8 час утра. Таким образом, сразу после получения ноты о нападении фашистской Германии на СССР в кабинете Сталина собрались следующие должностные лица: нарком иностранных дел, нарком обороны, начальник Генерального штаба, начальник политического управления РККА, нарком внутренних дел, в 8 15 к ним присоединился нарком ВМФ – все по делу. Смотрим записи в журнале:
И вот что примечательно – в 13час 15 мин после перерыва в несколько месяцев, вызванного назначением наркомом обороны Тимошенко, вновь появляется в кабинете Сталина бывший и будущий начальник Генерального штаба Маршал Б.М.Шапошников, отозванный из запаса, после неудачных попыток заменить его на Мерецкова и Г.К. Жукова.
Не находит подтверждения и следующее заявление Микояна:
«На седьмой день войны фашистские войска заняли Минск. 29 июня, вечером, у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия>26. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко, но тот ничего путного о положении на западном направлении сказать не мог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться в обстановке.
В наркомате были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Жуков докладывал, что связь потеряна, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи – никто не знает. Около получаса говорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: «Что за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует?»
Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек буквально разрыдался и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5 – 10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые.»
